Ах, насколько бы все было проще, если бы не тот злосчастный репортаж! Ника давно уже заявила бы о пропаже в Жандармерию!
На занятия она, конечно, опоздала и, войдя в класс, не обратила никакого внимания на ехидный комментарий Вильмы, а недовольный взгляд преподавательницы оставил ее совершенно равнодушной. И впервые за все время даже предстоящее после обеда практическое занятие на авионе не наполняло ее предвкушением.
На авиодроме Нику поджидала еще одна неожиданность, которую можно было отнести к разряду скорее неприятностей: вместе с Анселем и мадам рей Брик «Грозу» готовила к вылету и Ванесса.
«А она-то здесь зачем?» – удивилась Ника, но промолчала. Ванесса выглядела сосредоточенной и какой-то необычно притихшей.
С Анселем тоже что-то случилось; один беглый взгляд на его лицо, и Нике стало понятно, что он сам не свой. Неужели из-за того, что она рассказала ему о личном деле Мии? Но наверняка это не могло стать для него такой уж огромной неожиданностью, он же знал, что пожизненное обращение в монкулы дают только за самые серьезные преступления вроде государственной измены.
– Готова? – раздался позади низкий голос Тристана.
– Готова, – отозвалась Ника, и авионер чуть поднял бровь, услышав, а точнее, не услышав в голосе девушки обычного для нее воодушевления и предвкушения.
Но он ничего не сказал, только кивнул на кабину авиона, предлагая Нике забраться внутрь. Дружески кивнул Анселю и пожал ему руку. Преувеличенно любезно поздоровался с Ванессой, и та снова отреагировала в несвойственной ей манере – побледнела и отвернулась, делая вид, что занята.
И все шло не так; авион разгонялся медленнее, чем обычно, поднимался в воздух тяжелее, с большим трудом набирал высоту; Нике не удавалось стабильно удерживать линию горизонта, а любые маневры получались с небольшой задержкой.
И даже аэролит, как показалось девушке, горел сегодня не так ярко, как обычно. Хотя наверняка это просто потому, что ей, обеспокоенной судьбой подруги, все виделось в черном свете.
Тристан молча наблюдал за своей ученицей и долго ограничивался только короткими указаниями, какое действие совершить или какой маневр произвести. А потом неожиданно спросил:
– Что у тебя случилось?
– Все в порядке, – автоматически заверила Ника, не собираясь посвящать посторонних в свои проблемы.
– Не ври, – бросил авионер и кивнул в сторону разъема на приборной панели, внутри которого находился летный камень. – Твой аэролит сегодня светится куда слабее обычного, а это значит, тебя что-то беспокоит.
– Хотите сказать, настроение авионер отражается на их летных камнях? – нахмурилась Ника.
– Обычно – нет, – ответил Тристан. – Но не в наших с тобой случаях, когда связь между аэролитом и авионерой очень сильна. Летный камень чувствует твое состояние и реагирует соответственно. Конкретно сейчас у него намного меньше мощности. Собственно, ты подвергаешь авион большой опасности; если настроение у тебя ухудшится еще больше, твой аэролит еще большее ослабеет и не сможет даже просто удерживать авион в воздухе.
– И почему нам в летной школе ни о чем подобном не говорили? – спросила Ника. Не то чтобы она не верила Тристану, но…
– Потому что такая сильная связь со своим аэролитом, как у тебя с твоим, встречается редко. Я же тебе еще в самый первый день объяснял, как обычно выстраивается работа между авионерой и ее летным камнем. К тому же, подозреваю, дело еще и в размере летного камня: чем он больше, тем больше у него особых свойств. Так что у тебя случилось?
– Подруга пропала, – призналась Ника и не на шутку разволновалась: как бы авион не рухнул, только авиокатастрофы ей сейчас и не хватало!
– Ты уже заявила в Жандармерию?
– Собираюсь, – соврала Ника.
– Разворачивайся, – распорядился Тристан. – Мы возвращаемся.
– Уже?
– Да, – твердо ответил он. – В таком состоянии летать бесполезно. Но вот тебе самый важный урок на сегодня: учись контролировать свои эмоции, не позволяй им отражаться на работе твоего аэролита. Когда окажешься в бою, от этого будет зависеть твоя жизнь.
Ника вздрогнула; Тристан сказал про бой как про нечто решенное.
– Думаете, меня отправят на мыс Горн?
Авионер усмехнулся.
– Ни в коем случае. Тебя с таким аэролитом, да на новом здоровенном авионе, который собирают сейчас в Конструкторской, конечно же отправят почту развозить.
Ника послушно развернула авион и направила его в сторону летного поля. Весь путь обратно она пыталась взять себя в руки и время от времени бросала взгляды на разъем: как там аэролит, не засветился ли поярче?
Но мысли то и дело возвращались к Агате. Вдруг ее уже передали в ведение Министерства труда, а то отправило ее на завод монкулов?
Министерство труда! Ника едва не подпрыгнула в своем кресле от возбуждения. Сосед Анселя работает в Министерстве труда. Она же собиралась попросить Анселя поговорить с ним и попросить об одолжении!
Как только появился какой-то план, на душе сразу стало легче. И Нике даже не надо было смотреть на свой аэролит, чтобы убедиться, что тот засветился ярче, она и так чувствовала перемены – по тому, насколько легче стало управлять авионом.
– Молодец, – сдержанно похвалил ее Тристан.
Ника только кивнула в ответ – и покраснела. Ей было немного стыдно. Авионер считал, что она сумела взять под контроль свое плохое настроение. А на деле причина была вовсе не в этом.
* * *
Когда ты поднимаешься в воздух, ты не просто оставляешь внизу землю – ты оставляешь там всю жизнь. Выпадаешь из реальности.
Пока ты летишь, там, на земле, происходит множество самых разных событий – счастливых и трагических, незначительных и важных, влияющих на судьбы целых стран и отдельно взятых людей… Но пока ты в воздухе, тебя они не касаются; ты находишься в своем собственном измерении, где есть только небо, авион и аэролит. И все прочее не имеет значения; ни о чем другом ты и не знаешь, потому что ты находишься выше всего этого. Настолько выше, что все остальное словно и не существует.
Но стоит только приземлиться, и настоящее обрушивается на тебя со всей силой, торопясь наверстать упущенное время. Только что ты была свободна, а сейчас оглушена всем тем, что произошло, пока тебя не было в этой реальности.
Именно так ощутила себя Ника, едва только спрыгнула на летное поле из кабины «Грозы». Она практически сразу поняла: за то относительно недолгое время, которое они провели в воздухе, тут, на земле, что-то произошло. Что-то затронувшее всех, потому что возле летного центра собрались свободные механикеры и уже вернувшиеся авионеры с ученицами, обслуживающий персонал авиодрома и даже директриса и мадам рей Брик. Все они казались взволнованными и что-то оживленно обсуждали.
Расстроенная вынужденным промедлением – девушка хотела сразу же попросить Анселя об одолжении насчет его соседа, – Ника тем не менее последовала за Тристаном, направившимся к толпе обманчиво неторопливым шагом.
