— Позвольте мне довезти вас до города, — попросил он.
— Я прекрасно могу позаботиться о себе сама, спасибо.
— Нужно было раньше рассказать о себе подробнее.
— Точно, учту на будущее. Но если вы не заметили, я уже давно все рассказала вашему дедушке.
Она потупилась, и Ник молча обнял ее. Она уткнулась ему в плечо и стояла так, вдыхая его запах и желая, чтобы этот момент продолжался вечно. Сопротивляться этому мужчине она была не в состоянии.
— Мне, — тихо произнес он, — тебе надо было рассказать все мне.
— Почему?
— Потому что мне нравится действовать по-своему. Но я человек, Сибилла, и я могу ошибаться.
Она молчала.
— И кроме того, что я должен был делать? Закрыть на все глаза? Мне надо было докопаться до сути. Я переживаю за деда.
— Конечно, — тяжело вздохнув Сибилла, отстранилась от него.
Она видела, как нежен он был с дедом, и это заставило ее почувствовать себя виноватой за критику в его адрес. Она тоже мало что понимала. А Ник, он… ошеломил ее. Впервые она четко осознала это. Что ж, это следовало ожидать. Он был таким сильным и надежным, а она так устала быть сильной и надежной, а еще он заставил ее почувствовать себя желанной женщиной.
Она не могла вспомнить, чтобы так чувствовала себя рядом с Саймоном. Он любил ее, да. Заботился о ней. И она любила его, но вот только рядом с ним у нее не перехватывало дыхание и не было между ними страстной пульсации.
Она бросила на Ника быстрый взгляд:
— Мне пора.
Открыла дверь автомобиля, села за руль, предательски дрожащей рукой повернула ключ в замке зажигания.
Ник знал, что Сибилла так взволнована и смущена из-за него и ему следовало бы успокоить ее, однако вместо этого грубовато сказал:
— Давай-ка я довезу тебя, чтобы ты не врезалась по дороге в дерево.
К его удивлению, она не стала спорить. Просто вышла из машины и тихо произнесла:
— Спасибо.
А когда он открыл перед ней пассажирскую дверь, заметила:
— Ты очень галантен. Наверное, это так… по-русски.
— Нет. Это дедушкино воспитание.
— Вы с ним очень близки, да?
— Он растил меня с девятилетнего возраста.
Она посмотрела на него с любопытством, пока он пытался примоститься за рулем и поудобнее пристроить на педалях свои длинные ноги.
— Я не знала этого.
Он никогда никому не рассказывал о своем детстве и взаимоотношениях с дедом, однако рядом с Сибиллой он чувствовал себя спокойно и сумел расслабиться.
— У них был летний дом на Балтике. Дом в окружении вишневого сада. Когда деревья зацветали весной, казалось, что идешь по бело-розовому туннелю. Летом дедушка брал меня на рыбалку.
— Звучит здорово. Прямо идиллия.
Он пожал плечами.
— Это был своего рода рай.
— В отличие от чего?
— От школы-интерната.
— О, у нас есть кое-что общее, — заметила она.
— Знаю. — И он назвал закрытую школу для девочек, которую она как-то упомянула, и тут же пожалел об этом, потому что она моментально помрачнела. — Утром я навел о тебе кое-какие справки.
— Справки?
— Ты тесно общаешься с моим дедушкой. Я должен был узнать о тебе больше.
Она вздохнула.
— Понятно. И что же ты выяснил?
— Не волнуйся. Твоей налоговой историей я не интересовался.
— Я и не знала, что это возможно. Так легко узнать все о человеке.
— Основные факты биографии можно найти в соцсетях.
— Меня нет в соцсетях.
— Точно, нет.
— Тогда как же?.. — Она помотала головой. — Впрочем, не важно. Ты же богат, у тебя наверняка есть свои информационные каналы.
— Полагаю, ты тоже узнала обо мне немало из Интернета.
— Я узнала, что у тебя есть большая шахта на Урале. Я видела снимки. Похоже на огромный кратер.
— Ее видно с Луны.
— В высоком самомнении тебе не откажешь, — улыбнулась она.
— Я не склонен копаться в себе, — парировал он, боясь спугнуть ее робкую улыбку. — В целом да — мое самомнение в порядке.
Она тихо рассмеялась, на щеках ее выступил легкий румянец.
Ник не мог оторвать от нее глаз.
— Как зовут твою дочурку?
— Флер.
— Милое имя.
— Мой маленький цветочек, — с нежностью произнесла она.
— Сколько ей?
— Пять с половиной.
— Я совсем не хотел напугать ее, — неловко попытался оправдаться он.
— Ты ее не напугал. Просто она не любит, когда говорят на повышенных тонах.
— Виноват.
Она взглянула на него — почти смущенно, — и ему подумалось, что она вовсе не такая жесткая, какой хочет казаться или какой ей надо быть.
— Твой дедушка учит ее читать. По вторникам, когда я провожу экскурсии. А потом мы все вместе пьем чай.
А он-то запретил ей появляться в его доме! Ник вспомнил все свои жесткие высказывания в ее адрес и понял, что Сибилла Парминтер ни от кого ничего не хочет. Она предпочитает все делать самостоятельно.
— То, что я говорил о доме… Я вовсе не хочу разрушить вашу с дедушкой дружбу.
Она кивнула, пристально глядя на что-то за окном.
— Но я не могу допустить, чтобы дом моего деда превратился в…
— Развлечение для туристов, я помню.
Он так старался загладить свою вину перед ней, но похоже, пока получалось не очень.
— Мистер Воронов часто говорит о своих внуках. — Она испытующе посмотрела ему в лицо. — Похоже… что он очень гордится вами обоими.
— Возможно, он просто доволен, что никто из нас не нарушил закон и не запятнал фамилию, — обаятельно улыбнулся Ник, и сердце Сибиллы чуть не выпрыгнуло из груди от восторга — таким по-мальчишески милым вдруг стало его лицо. — Он уже не такой сильный, как раньше. Неожиданная смерть бабушки подкосила его. Мы все без нее остались беспомощными. Дедушка в одночасье превратился в несчастного старика.
— Мистер Воронов рассказывал мне о своей жене.
— Бабушка была для него всем…
Заметив неподдельную печаль в глазах Ника, Сибилла подумала, что для внука бабушка значила ничуть не меньше.
— Почему он решил переехать именно сюда?
— Его здоровье требует регулярных визитов в лондонскую клинику. А жить в городе он категорически не хочет. Как-то, лежа в больнице, ему в руки попал номер «Кантри лайф». Там он увидел фото Эдбери-Холл и пожелал перебраться туда. Я не смог отказать ему.
