— Нет. Мы беседуем в основном о семье и книгах.
— Это его любимые темы. — Ник внимательно смотрел на нее. Это и понятно: он ведь раскрывал ей секреты семейства Вороновых.
— Ник, я не собираюсь обсуждать услышанное от тебя с кем бы то ни было.
Он улыбнулся:
— Я бы не стал делиться с тобой своими воспоминаниями, если бы так думал. Я рассказываю тебе все это, Сибилла, потому что, очевидно, мой дедушка тебе доверяет целиком и полностью. Он сказал, что вы хорошо ладите, а я был груб прошлым вечером. Я не хочу уезжать отсюда, оставив плохое мнение о себе.
— Но я вовсе не плохого мнения о тебе, — возразила она, чувствуя легкое замешательство. — Я видела, как вы близки.
— Я ему многим обязан. Я узнал, что он мне не родной дед, только в пятнадцать лет, когда мне потребовалось переливание крови, а бабушка с дедушкой помочь не смогли. Тогда только они рассказали мне, что я не их внук.
— Но ты внук! — вспыхнув, не выдержала Сибилла. — Прости, тебе не нужно было рассказывать мне это.
— Все в порядке. — Он улыбнулся, и от этой улыбки ей стало тепло и радостно. — Так что, как видишь, у нас с тобой есть кое-что общее.
— А ты что-нибудь знаешь о своем биологическом отце? — Сибилла замолчала, смешавшись. — Ой, прости, это очень личный вопрос. Можешь не отвечать.
— Нет, я с ним не знаком. — Судя по всему, эта тема беспокоила его. — Знаю лишь, как его зовут. Я не пытался найти его. И не уверен, что буду. — Он повел широкими плечами. — Ну а ты? Собираешься разыскать своих настоящих родителей?
Отличный способ сменить предмет беседы. Сибилла вдруг подумала, осознает ли он, как напрягается буквально все его тело, когда речь заходит о его биологическом отце.
— По документам отец мой неизвестен, а мать была студенткой, отдавшей меня на усыновление, — ответила она. — Мы встретились, когда мне было двадцать. Она приехала ко мне на свадьбу. Она присылает открытки ко дню рождения Флер. Думаю, жизнь у нее тяжелая, и ей непросто поддерживать отношения с людьми. — Она опустила глаза на свои руки.
— Извини, что задел тебя разговором о твоих приемных родителях прошлым вечером. Я не должен был говорить о них.
Она подняла на него глаза.
— Все хорошо. Я не в обиде.
Ник пристально посмотрел на нее, и Сибилла вдруг почувствовала, что близость, рожденная их взаимными признаниями, могла бы стать началом дружбы… Дружбы с могучим русским мужчиной, который смотрел на нее так, словно снова собирался поцеловать.
— Я бы хотел узнать тебя получше, — медленно и тихо проговорил он.
— Я тоже, — смущенно ответила она. — Не хочешь перекусить, кстати?
Ник не стал признаваться, что недавно ужинал вместе с дедом.
— Да, с удовольствием.
Сибилла встала с дивана и сунула ноги в тапочки.
— Кухня там, — сообщила она и жестом пригласила Ника следовать за ней.
Он последовал, не сводя глаз с аппетитных изгибов ее фигуры, подчеркнутых мягким трикотажем домашнего костюма.
На кухне она достала бутылку испанского красного вина.
— Ты не мог бы принести бокалы? Они там, в гостиной, — попросила она, хлопоча над ужином.
Ник нашел пару бокалов, налил вина. Оно оказалось вполне сносным.
Тем временем ароматно запахло чем-то разогревающимся в духовке. Он тут же вспомнил, что дед упоминал о кулинарных талантах Сибиллы. А вот то, что женщина, возясь на кухне, может выглядеть очень сексуально, оказалось для него неожиданностью.
Ему еще не приходилось наблюдать женщин за домашними хлопотами. У него был повар, или же он ел в ресторанах, а мачеха терпеть не могла готовить. Так что, пока он не обрел дом у дедушки и бабушки, он питался кое-как и чем попало.
Домашняя пища ассоциировалась у него со стабильностью и любовью близких. И хотя он вовсе не считал, что женщине место лишь на кухне, он с удовольствием наблюдал, как Сибилла готовила для него.
— Так ты работаешь в администрации?
— Да. — Она оторвалась от нарезания яблок и одарила его застенчивой улыбкой. — Я помощник архивариуса. Обычно меня можно найти в подвале, где я разбираю пыльные документы. Теперь мы, конечно, активно пользуемся компьютером, большинство документов переведено в электронный вид, но старые оригиналы храним в библиотеке. Порой они необходимы ученым или режиссерам-документалистам. Три дня в неделю я разыскиваю запрашиваемые бумаги.
— Тебе интересно прошлое, да?
— Мне нравится стабильность, — ответила Сибилла, отложив нож. — Мне приятно знать, что здесь, в этом доме, жили уже десять поколений одной семьи. В этих стенах они рождались, женились и умирали, ликовали и страдали, мечтали. Мне нравятся старинные вещи, пропитанные духом тех, кто здесь жил.
— И какие планы у вас были на Холл до того, как я купил его?
Она взглянула на него с удивлением:
— Как ты догадался?
— Это было нетрудно.
— Ну… Помимо того, чтобы сделать дом полноценным туристическим объектом, мы собирались проводить в парке пикники. Прежним владельцем был американец, он знал цену деньгам. Эдбери-Холл ведь может приносить неплохую прибыль.
Этого Ник от Сибиллы услышать никак не ожидал. Он и сам думал примерно так же, но все-таки дом принадлежал дедушке, и эксплуатировать его собственность он не хотел.
— Нет, это не подходит. Дедушка любит это место.
Сибилла снова отложила нож.
— Боже мой. Нет! Ты меня не понял. Это была не моя идея, а твоего дедушки.
— Прости, что?
— Мистер Воронов немало прочел о других старинных и известных домах. Мы вместе думали, как сохранить Эдбери для следующих поколений. Мне казалось, ты одобришь это. — Она опустила глаза в страхе, что он сейчас снова рассердится, как тем злополучным вечером. — Мы все очень хотим сохранить дом исторически нетронутым. И если честно, Ник, я считаю, что именно это и дает твоему дедушке силы вставать по утрам.
Ник развел руками.
— Тогда почему бы тебе не рассказать мне о ваших планах?
— В самом деле, почему? — саркастично переспросила она.
Глаза их встретились. Сибилла отвела взгляд первой и принялась яростно кромсать ножом яблоки.
— Естественно, это требует подготовки. Документальной, как минимум. Не говоря уже о том, как сильно это увеличило бы нагрузку на местные дороги. Мы не хотим, чтобы нашу деревню заполонили туристы. Летом их здесь и так предостаточно. И это не столько британцы, сколько иностранцы. Всем интересно окунуться в атмосферу старой Англии с ее ветряными мельницами и крытыми соломой коттеджами.
— И это говорит женщина, живущая в одном из них.
