Намного труднее оценить участие русских купцов-единоличников в китайской торговле и определить их отношение к ней, чем поведение и отношение государства и его бюрократического аппарата. Нам действительно известно, что торговавшие с китайцами купцы представляли собой многочисленную группу, включающую представителей всех сословий от нескольких состоятельных крупных торговцев, таких как Михаил Васильевич Сибиряков, до крестьян и иноземцев. Вразрез с упорными жалобами со стороны российского правительства и сторонних наблюдателей по поводу того, что «отсутствие организованности» у русских купцов лишает их определенных конкурентных преимуществ в ходе товарообмена с китайцами, а крупные и мелкие купцы без разбора сторонятся участия в любом союзе, требующем соблюдения деловой дисциплины, по всей видимости, успешные купцы не испытывали ни малейшей потребности во вступлении в какой-либо союз.
Недостаток любой такой организации они видели во вмешательстве в их деятельность, навязывании им отчетности по наличным фондам и товарам с возможной их конфискацией государственными чиновниками. Мелкие купцы совершенно определенно осознавали неизбежность полного господства над ними со стороны торговцев, располагавших крупным капиталом. У них могли найтись самые серьезные основания усматривать большую выгоду в прямом соперничестве с крупными торговцами, чем в ведении с ними общих дел. Казалось бы, к концу XVIII столетия все кяхтинские купцы осознали свое место в общем деле и совместных действиях. По крайней мере, всем им пришлось по принуждению государства составить списки своих товарных запасов, вести торговлю только в определенные периоды времени и в назначенных местах, а также выезжать в эти места по заранее предписанным маршрутам. Таким образом, появились некоторые общие правила поведения. Кое-кто из купцов к тому же должен был осознать наличие общих интересов у всего торгового люда в святом для них деле, когда требовалось совместными усилиями обманывать государственных чиновников и сотрудников таможни.
За первые 10 лет после заключения Кяхтинского договора на границе наблюдался, как нам кажется, медленный рост торговли. Не приходится сомневаться в том, что деятельности купцов-единоличников значительно мешали многочисленные государственные монополии. Доставка казенными обозами изящных товаров непосредственно в Пекин; монополизация государством оборота самой дорогой пушнины, ревеня и прочих предметов, пользовавшихся самым живым спросом у китайцев; отсутствие объектов обеспечения процветающей торговли, таких как добротные складские помещения; пригодные для навигации по озеру Байкал и впадающим в него рекам товарные суда, обустроенные ярмарочные базары по соседству и т. д. — все это в самом начале делало кяхтинскую торговлю предприятием трудным и рискованным. По мере отмирания или отмены государственных монополий, а также созревания благоприятных для торговли условий росло благосостояние кяхтинских торговцев. К завершению 1740-х годов частная торговля в Кяхте совершенно определенно задавила торговую деятельность государства. Представляется весьма вероятным, что участвовавшие в кяхтинских торгах русские купцы с самого начала оттачивали свои деловые навыки и заключали все более выгодные для себя торговые контракты с китайцами. И Кяхта к тому же все сильнее влекла к себе купцов или их комиссионеров из всех уголков Сибири, из европейской части России и даже из-за границы. Уже к середине 1740-х годов в русской торговле с Китаем появились крупные и очень успешные купцы, и на протяжении XVIII столетия их становилось все больше.
В любом случае с 1725 по 1800 год государственное вмешательство в торговлю с Китаем оставалось очень глубоким, будь то в качестве монополиста или в роли покровителя частной торговли. Русские сановники задолго до того, совершенно определенно еще до наступления XVIII столетия, понимали, что канал торговли с Китаем обладает громадным потенциалом для крупных государственных денежных поступлений. Следовательно, они постоянно воздерживались от поступков или речей, представляющих угрозу стабильности и благополучию такой торговли. А в своей практической деятельности старались выполнять все китайские требования ради сохранения выхода на пекинский рынок и торговых постов на границе. В общении с китайцами русские люди продемонстрировали завидную гибкость, когда приспосабливались к странным привычкам народов Востока намного успешнее, чем это получалось у европейцев и американцев, которые в эти времена торговали на китайском побережье. Несколько раз китайцы угрожали навсегда разорвать с Россией все отношения, но русские чиновники всегда выбирали путь переговоров по всем разногласиям в атмосфере терпимости. И их не пугали неудачи в приобретении прав и привилегий, уже заранее согласованных. Таким образом, в целом условия для такой торговли между двумя великими империями выглядели на удивление дружелюбными, даже если зачастую трудно было сохранить их стабильность. И не следует забывать о том, что проблемы, возникавшие между русскими и китайскими правителями, как то: джунгарские войны, дезертиры и беглецы, навигация по Амуру, крупные русские торговые обозы в центре столицы Китая, — выглядели намного более щекотливыми и опасными, чем проблемы, стоявшие перед западными странами, представители которых вели торги в Макао и Кантоне.
С точки зрения общей пользы нашего продолжительного повествования о торговле России с Китаем и ее условиях обратите внимание на его вклад в весьма скудное освещение исторического провала между блистательным Петром I и молодежью России конца XVIII века, отмеченной степенной зрелостью. В торговле с Китаем не наблюдается, по крайней мере, никакого пробела, никакого перерыва в экономическом (и административном) развитии между петровским «тепличным» строительным шквалом и екатерининским материнским разумным руководством к процветанию и упорядочению общества с экономикой. Верным представляется скорее нечто противоположное. Как раз во второй и третьей четвертях XVIII столетия торговля с Китаем в Прибайкалье достигла некоторого своего изобилия. К концу XVIII столетия Россия и Китай преодолели подавляющее большинство препятствий на пути к стабильной и взаимно выгодной торговле.
В заключение отметим, что учреждения и традиции торговли с Китаем совершенствовались русскими людьми в самом процессе торговли и общения с китайцами. В этой картине отсутствуют экономическая теория или пристрастие к чужому опыту. Государственные монополии отменили не в силу экономической теории правителей в лице Елизаветы, Петра или Екатерины, а потому, что они выглядели пережитком старины, оказались никуда не годными в новых исторических условиях. Таким выглядит вывод автора настоящего труда, посвященного торговле России и Китая.
Приложения
Приложение I
Меры веса, длины и курсы валют
Русские меры веса
1 берковец — 10 пудов — 164 кг.
1 пуд — 40 фунтов — 16,38 кг.
1 фунт — 32 лота — 409,5 г.
1 лот — 3 золотника — 12,75 г.
1 золотник — 4,25 г.
Русские меры длины
1 верста — 500 сажень — 1066,8 м.
1 сажень — 3 аршина — 2,13 м.
1 аршин — 16 вершков — 71,1 см.
