– Нецивилизованный! – воскликнул маг. – Если вы действительно хотите увидеть нечто нецивилизованное, то я…
– Захария, хватит занудства, – зевнул глава экспедиции океанских кальмаров. – Спорить за капитанским столом – дурной тон. Кроме того, вы портите мне аппетит. Да и жарко здесь слишком для вздорных перебранок.
Насчет жары он был прав. Из-за множества людей и обилия подогретых тарелок в помещении повисла невыносимая жара. Все уже сняли куртки и закатали рукава рубашек – кроме Итана, который выглядел все таким же накрахмаленным и жестким, как всегда. Застегнуты были и его манжеты, и рубашка до самого горла. Стелла, впрочем, видела, что и ему очень жарко, потому что он обмахивался бумажной салфеткой. Очень глупо с его стороны не следовать общему примеру!
Захария Винсент Рук сел с несчастным видом – еще бы, его выбранили на глазах у всех. Чтобы справиться с этим, он повернулся к охотнику:
– Если я смогу помочь вам добыть этого йети, Джером, дайте мне знать. Я вполне согласен, что голова йети могла бы украсить наше хранилище трофеев. Ее можно повесить рядом со щупальцем того кальмара – красного визжащего дьявола, – которое мы привезли в прошлый раз. Ничего нет важнее для исследователя, чем трофеи, добытые им. Правда, Итан?
Захария хлопнул сына по спине, но Итан не ответил. Стелла заметила, что выглядит он неважно. Тут же он отодвинул тарелку и встал.
– Прошу меня извинить, – пробормотал он и вышел из кают-компании, не добавив больше ни слова.
Возможно, он со своим застегнутым воротом больше не мог выносить жару и отправился подышать воздухом. Или, может быть, свесился за поручни корабля… Стелла втайне надеялась на второе, хотя Феликс выбранил бы ее за столь немилосердные мысли.
Она взглянула на Феликса: он смотрел вслед Итану, сильно нахмурившись. Феликс почти никогда не хмурился. Все это было очень странно.
К счастью, как раз в это время кок подал торт из мороженого, в форме йети. Это сразу всех развеселило, и успокоило, и охладило горячие головы. Глаза йети были сделаны из круглых листочков шоколадной мяты, а завитки шерсти на шкуре были выложены из ванильного мороженого.
Вот только исследователь, зажатый в огромном кулаке йети, выглядит, пожалуй, немного неуместным, подумала Стелла. Но сделан он был из сахарных марципанов, так что она решила не придираться. Она обожала сахарные марципаны.
Конец ужину положил внезапный крик с палубы:
– Земля!
Исследователи разом вскочили, отталкивая стулья, и бросились наружу. Они даже налетали друг на друга, так им не терпелось побыстрее очутиться на палубе.
Выйдя из кают-компании, Стелла вдохнула ледяной воздух и едва не задохнулась от потрясения. Дома было холодно, и в Колдгейте тоже, но то был обычный холод, такой, который приносит с собой снег и мороз. Однако холод здесь был таким, который приносит снежных гоблинов и ледяные бури, – он был жестким и острым, а не мягким и дымчатым. Это был холод, который пронизывал насквозь.
Весь корабль уже сверкал, покрывшись инеем, и казалось, что вокруг звезд в десять раз больше обычного, – это вспыхивали сотни крохотных льдинок, ярко-белых, как будто кто-то рассыпал в темном ночном небе большой мешок серебряных бусинок.
От дыхания Стеллы перед ней клубился пар, зубы стучали, но она поспешила к поручням вместе со всеми. Исследователи изо всех сил всматривались вперед, где в лунных лучах появилась Исландия.
По поверхности океана плавали огромные глыбы льда, и Стелла слышала, как они ударяются о борта корабля и налетают друг на друга – с такой силой, что, доведись кому-то упасть за борт и очутиться между ними, его точно раздавило бы в лепешку.
Заснеженные просторы перед ними как будто сами собой светились бледным голубым светом. Стелла подумала, не связано ли это как-то со множеством звезд, мигавших над ними? Она могла лишь смутно различить маячившие вдали остроконечные горы, пронзавшие воздух, как гигантские зубы снежной акулы. Что-то дрогнуло у нее в душе при виде всего этого – нечто вроде укола памяти. Будто в глубине ее сознания жила память о том месте, где она появилась на свет. На мгновение ей показалось, что она вот-вот ухватит это воспоминание, но едва она потянулась к нему, оно растаяло, как дым.
Пока исследователи смотрели на бесконечные незнакомые просторы, царило полное молчание. Каждый думал о приключениях, которые могли ожидать здесь, о будущих своих рассказах о них. Ну а охотник, конечно, думал о голове йети, которую привезет домой.
Стелла первой заметила движение на суше. Там было что-то такое большое, что поначалу она приняла этот предмет за гору. Но потом ее взгляд различил руку и ногу, и невероятная сила того, на что она смотрела, ошеломила Стеллу. В отдалении брел по льду огромный, немыслимо огромный йети.
– Йети! – вскрикнула она, и ее голос расколол замерзший воздух, когда она показала через полосу воды. – Там йети!
Последовали восклицания:
– Где?
– Я не вижу!
А потом:
– О, великий Скотт!
И еще:
– Невероятно!
– Вы только посмотрите, какое чудище!
Исследователи стали рыться в карманах в поисках подзорных труб, чтобы рассмотреть йети получше.
Стелла тоже поспешила достать свою подзорную трубу, изготовленную из бронзы и оправленную в мягкую потертую кожу. Ее руки дрожали от возбуждения, когда она налаживала линзы, как учил Феликс.
У нее перехватило дыхание, едва лишь она увидела наконец морду йети, покрытую снежно-белой шерстью, и блестящие белые клыки, торчавшие из-под губ… Одна лишь голова твари была, наверное, в десять раз выше Стеллы, а каждый из чудовищных зубов равнялся ее росту. Стелла опустила трубу – бронза едва не примерзла к ее пальцам – и осмотрела тварь целиком, с трудом осознавая ее размеры. Да, это был гигант! Ни одно здание, сотворенное человеческими руками, не могло сравниться с ним – не исключая и сам Клуб исследователей полярных медведей…
Но вот йети исчез из вида, уйдя за какой-то утес. Было слишком холодно, чтобы задерживаться на палубе, во всяком случае, без плащей. Исследователи вернулись в тепло, в музыкальную комнату; вскоре там уже висел запах бренди и дым сигар, звучали возбужденные голоса.
Глава девятая
На следующий день Стелла наблюдала с палубы, как несколько матросов на шлюпке перебрались к берегу Исландии и стали вколачивать в снег огромные колья. Потом им бросили с корабля свернутые канаты – толстые, как рука Стеллы, – и эти канаты обмотали вокруг кольев, чтобы закрепить корабль на месте.
