И Рэй был моим другом. Самым близким.
Порой он сетовал, что у него раскалывается башка, словно там забыли оголенный электрод – из тех, что используются для сварки.
Чуешь запах? – спрашивал он, вцепляясь обеими руками в мою рубашку. Мозг взрывается. Чуешь запах? – рычал он. А потом, приблизив ко мне раскрасневшееся лицо, вопил: ЧУЕШЬ ЗАПАХ, МАТЬ ТВОЮ?
4
Что вдруг понадобилось Рэю? – спросила Сьюзи, когда я повесил трубку.
Помню, я задумался, чтобы осмыслить наш разговор и понять, что же он мог значить.
Рэй настаивает, чтобы я познакомился с его боссом.
Который разыскивается по всей Австралии?
Да. Именно так.
С этим аферистом?
Можно и так сказать.
И этот аферист желает с тобой побеседовать?
Угу.
Он же сейчас за решеткой, разве нет? После той масштабной облавы?
Пока нет. То есть его арестовали, но отпустили под залог.
И что понадобилось от нас этой криминальной личности?
Он хочет заказать мне свои мемуары. За десять тысяч.
На Сьюзи это не произвело никакого впечатления.
Он ведь мошенник, сказала она.
Это работа.
Как прикажешь тебя понимать?
Десять тысяч, повторил я. А дел всего на полтора месяца.
Чтобы напечататься под чужим именем?
Видимо, да.
Ты не ответил отказом?
Нет.
Это хорошо.
Ну я не сказал «нет».
А что же ты сказал?
Я сказал: пусть мне позвонят издатели. Тогда и поговорим. Я не собираюсь обсуждать финансовые условия с человеком, надувшим банкиров на семьсот миллионов долларов.
Значит, ты на это подпишешься?
Как я мог признаться жене, что польщен? Что взволнован? Что, по сути дела, ожил? Впервые за долгое время – ожил.
Не знаю, только и произнес я.
И не покривил душой. Я просто тянул время. Если мечтаешь о репутации серьезного писателя, имеет ли смысл размениваться на теневое авторство? Ответа у меня не было. Перевалило за полночь, но издатель все не звонил. Я не знал, что и думать. Мой роман достиг той стадии, когда уже требовалось придать ему форму, но в узкой комнатенке, больше похожей на коридор, форма день за днем от меня ускользала. Она уподобилась медузе, которая возомнила себя белой акулой. Сьюзи давно легла спать, но я застал ее с открытыми глазами, когда наконец вошел в спальню.
Этого следовало ожидать, сказал я, помогая Сьюзи сдвинуть живот. Обычный мошенник, которому нельзя верить на слово.
Рэй всегда так говорил.
Пожалуй.
Так почему Рэй до сих пор на него пашет? Это же бе-зумие – все равно как если бы вы вдвоем решили переплыть на каяке из Тасмании в Австралию.
Внизу зазвонил телефон.
Господи, это еще кто? В такое время? – возмутилась Сьюзи.
Оказалось, это Рэй.
У меня минутное дело, сказал он, когда я в конце концов спустился и поднял трубку. Мне срочно нужно ему перезвонить. Ты даешь согласие или нет?
Это не шутка?
Будь уверен, все на полном серьезе, заверил Рэй.
Не знаю, ответил я. Пусть со мной свяжется издательство, тогда я удостоверюсь, что он меня не кинет.
Соглашайся, дружище. Это будет полезно для…
На другом конце прикрыли трубку, Рэй на кого-то заорал, но потом вернулся к разговору.
Мне пора, Киф, сказал он, добавлю только одно. Ты соглашайся, но ему не доверяй. Усек?
Нет. Не очень.
О себе помалкивай. Усек?
Нет, Рэй…
Ничего ему не выкладывай. И не впускай в свою жизнь.
У меня в голове крутилось множество вопросов, но разговор прервался.
5
Мы совершали поступки, уводившие нас за пределы страха. Открывали для себя дурные привычки, от которых трудно отказаться. Убеждались в бессмысленности физической отваги наряду с ее легкостью и экстремальными удовольствиями. Обнаруживали в себе определенную жестокость, жестокость сильных – одну из тех иллюзий, которые впоследствии разбил вдребезги Зигфрид Хайдль. Мы жили как рептилии: спали, отдыхали, выжидали, когда можно будет полностью ожить. Отдых сводился к притворному безразличию, пьянству, наркотикам, сексу, ночным гулянкам.
В одной тасманской газете поместили фото, на котором мы во время паводка проходим на каяках пороги Катарактского ущелья; сопроводительная подпись гласила: «Близнецы-самоубийцы». Это была шутка, которая, впрочем, полностью отражала наши тогдашние выходки и показывала, что мы готовы к покорению любых порогов, даже самых протяженных и коварных, на любой реке. Вот почему мы однажды заблудились на Центральном нагорье Новой Гвинеи.
Мне исполнился двадцать один год, и Рэй, который был на год старше, организовал, если это слово не преувеличивает его способности, разведывательный поход на каяках по бурной новогвинейской реке, затерянной в глуши так называемого Колорадо Южных моРэй. До нас никто не рисковал по ней сплавляться. Почти все расходы взял на себя третий участник нашей экспедиции, Ронни Макнип, который до этого состоял на службе у семейства Тримбол – раз в неделю гонял на «Монаро» с полным багажником «травки» за полторы тысячи километров, от Графтона до Мельбурна, а потом возвращался той же дорогой. Рэй внушил нам с Ронни три мысли: что в горах Новой Гвинеи в это время года сухой сезон, а потому река обмелеет и пороги станут невысокими, что сплав займет семь дней и что у него уже припасены все необходимые карты местности. Однако мы добрались до истоков реки в самый пик муссонов, когда река выходила из берегов, а пороги стали небывало мощными.
На девятый день, чудом преодолев самый опасный участок, не сравнимый с теми, что встречались нам раньше (причем два дня назад закончились все наши запасы еды), Ронни и я потребовали у Рэя карты. Не понимая, как быть дальше, мы стояли на гигантском скалистом утесе над большим водопадом, куда ныряла река, и прикидывали, как действовать, докуривая последние новозеландские сигареты – двадцатисантиметровые самокрутки, свернутые из старых номеров «Сидней морнинг гералд». При первых затяжках крупно нарезанный табак резко вспыхивал. Сквозь эти вспышки пламени и струи дыма смутно виднелись зыбкие очертания поросшего тропическими лесами ущелья. Это был один из красивейших видов на Земле, но я отдал бы все, лишь бы оказаться как можно дальше оттуда, где угодно, в мало-мальски безопасном месте.
Рэй вытащил на свет засаленную, отксерокопированную бумажонку, озаглавленную «Атлас Джакаранды для школьников». На ней, как это ни абсурдно звучит, умещалась вся страна. В таком невообразимом масштабе это была скорее идея страны, картинка, нежели географическая карта для определения места, расстояния и приблизительного времени сплава по реке. В принципе, учитывая наше бедственное положение, мы могли бы обойтись даже картинкой, если бы не одна деталь.
