– Почему Совет согласился на его условия?
– Ресурсов не хватало, и Ливанов очень понравился Дорману.
– А сейчас хватает?
– Специальных всегда не хватает, – призналась Анита, очевидно, имея в виду «кадры» с энергетическим иммунитетом. – Извини, тебе ведь неприятно вспоминать о Вениамине. Он пытался тебя убить.
– И доступно объяснил зачем, – усмехнулась я, окончательно осмелев. – Наверняка ты его прекрасно понимаешь. Разве ты не должна нас ненавидеть?
Улыбка моментально сползла с ее лица, меня обожгло смущением, безумно далеким от ненависти.
– Должна? – переспросила она и уставилась на стакан. Розовая пена пузырилась, играя на стеклянных стенках. – Ты так считаешь?
Я решила не темнить.
– Ясно, откуда берется энергетический иммунитет. Нужна травма от проникновения в подсознание, причем полученная в детстве. Взрослый человек обязательно восстановит барьер.
– Ну… – задумчиво протянула Анита и провела пальцем по трубочке. – Я не совсем ребенком была, тринадцать исполнилось. Глупо все вышло, одноклассница к своему бойфренду приревновала, напрасно, но попробуй докажи обратное. Поспорили, разругались. Она сама не знала тогда, на что способна, инициация едва прошла. В порыве злости и влезла. Плохо помню. Темнота, гул в ушах. И ощущение, будто тебе в виски вставили по гвоздю и глубже вбивают.
Я замерла в недоумении. Для чего она мне это рассказывает? Анита вытащила из стакана трубочку, согнула пополам и продолжила:
– Совет подобные случаи вычисляет быстро, по симптомам. Меня навестили в больнице, объяснили, что произошло. Посвятили в детали. Потом поддерживали, помогали восстанавливаться.
– Что стало с той девочкой?
– Отругали и убедили, что так поступать нельзя. Она же не специально. Мы одинаково испугались, обе не поняли ничего. Я не в обиде. Все к лучшему.
– К лучшему?! – опешила я. Анита могла вообще не очнуться! Я уж молчу про психологическую травму.
– Совет открывает массу возможностей. Вряд ли моя жизнь сложилась бы удачнее. Мне двадцать четыре года, у меня нет талантов или влиятельной семьи, а я объездила полмира и уверена, что приношу пользу. Немногие похвастаются тем же.
– А цена не слишком высока?
– Надо было сделать из этого трагедию? Замкнуться, обозлиться, начать вас ненавидеть? – Она бросила измученную трубочку в стакан и взглянула на меня с укором: – Я рада, что не совершила этой ошибки. Не стала судить обо всех по одному.
Я опустила глаза, не в силах возразить. Анита права… Она ничем меня не обидела, а я отношусь к ней очень предвзято. Страшно представить, что она пережила из-за одноклассницы. Полностью восстановиться после насильственного проникновения в подсознание невозможно, особенно в юном возрасте. Изменения психики необратимы, отсюда и ее странное, почти детское поведение. Это не придурь, а защитная реакция организма.
– Не представляю, чем тебе помочь, – вздохнула я, терзаясь чувством вины. Лгать было противно. – Хранитель исчез, Вениамин умер.
– Все меняется. Я бы хотела заручиться твоей поддержкой… заранее.
– Угу, – буркнула я и принялась рассматривать узор на скатерти. – Обращайся.
– Спасибо, – улыбнулась Анита и вернулась к коктейлю.
Пока она допивала, я изучала стол и мечтала провалиться сквозь землю от стыда. Она даже части правды не знает! Как я докатилась до такого? Сижу и раздаю обещания, которые не собираюсь выполнять. Самой от себя мерзко…
Расплатившись по счету, мы попрощались и разошлись в противоположные стороны. Чек был впечатляющим, казалось, я заказывала не кофе, а тигра под соусом.
К моему возвращению Артем сделал уроки и валялся на диване, играя на планшете. Стрелял круглыми птицами в свиней и напряженно сопел. Я села рядом, обняла его за плечи.
– Я в Поток не ходил, – гордо сообщил Артем, и я почувствовала, что нужно его похвалить.
– Молодец. Завтра навестим кроликов, обещаю.
– Может, сегодня?
Я отрицательно покачала головой, он обиженно выпятил губу. И тут тишину рассек дверной звонок.
– Блин! – Артем бросил планшет на диван. – Уровень не проходится, к зайкам нельзя, и еще ходят тут всякие. Достали.
Я поднялась с дивана и застыла в ступоре. С ума сойти, кто заявился в гости! Сюрприз так сюрприз! Желание забаррикадировать дверь было велико, но я знала наверняка – не поможет. От меня не отстанут, можно даже не надеяться. Я одернула юбку и пошла открывать. Щелчок замка, поворот ручки, и на меня уставились два пылающих яростью карих глаза.
– Добрый день. – Я посторонилась, пропуская гостью в квартиру. – Чем обязана?
– Подумай, – усмехнулась Роза.
Меня обдало волной гнева, настолько мощной, что впору было свалиться с ног.
– У нас есть повод для встречи?
– Не разыгрывай святую невинность. Я вижу, что происходит.
Ох, только Пашиной мамы мне и не хватало! Надо признать, она отлично себя контролирует. С таким набором эмоций скорее пытаются глаза выцарапать, а не поговорить.
– Здрасьте, тетя Роза! – Из комнаты показался Артем с планшетом в руках.
Та моментально остыла и дружелюбно ему помахала.
– Иди играй, – велела я и повернулась к гостье. – Проходите, обсудим это на кухне.
Она принялась расстегивать шубу размеренными, удивительно спокойными движениями. Робот, а не женщина. Пройдя за ней на кухню, я прикрыла дверь и перевела дыхание. Главное, не поддаваться на провокации. Роза уселась на стул, закинула ногу на ногу и вопросительно склонила голову набок, будто мне следовало немедленно начать оправдываться.
– Чаю? – предложила я.
– Это лишнее.
В воздухе повисла напряженная пауза. Я смотрела на Розу и упрямо молчала. В конце концов, именно она заявилась с претензиями, пусть и объясняется.
– Ты никогда мне не нравилась, – сказала Роза. От такой прямоты я остолбенела. – Но я пыталась, честно пыталась наладить с тобой отношения.
Не нравилась? Наглое вранье! Она меня с первого дня невзлюбила, хоть вида и не подавала. Была уверена, что я временное явление и быстро исчезну. Глупо относиться всерьез к шестнадцатилетней девушке своего девятнадцатилетнего сына. Впрочем, она ошиблась. Я продержалась не месяц и не два, а целых девять лет. Внешне Роза не давала ни малейшего повода заподозрить, что она с трудом терпит мое присутствие. Регулярно поздравляла меня с праздниками и расспрашивала о жизни, вот только я прекрасно чувствовала фальшь. Особенно она бросалась в глаза на семейных торжествах. Жен двух старших сыновей Роза обожала, лезла обниматься, светясь от счастья, а меня встречала холодом, спрятанным за учтивой улыбкой. Однажды я спросила Пашу, в чем дело, он отмахнулся и посоветовал не обращать внимания. А что еще оставалось делать? Не имело смысла набиваться в подруги или стараться соответствовать ее кругу. Я была коренной москвичкой с квартирой, и даже не одной, но Роза воспринимала меня так, словно я вчера сошла с поезда и отправилась на поиски приключений. На моей памяти я обрадовала ее лишь дважды. Те оба раза, когда отменила свадьбу.
