Пропустив ответственное задание мимо ушей, я подошла прямиком к Паше и сказала:
– Давай я с ней поговорю.
– С кем?
– С Анфисой.
– О чем? – Он удивленно изогнул бровь. – А главное, зачем?
– Объясню, что между нами ничего нет. Извинюсь за тот случай на обеде.
Повисла неловкая пауза. Паша отставил бокал в сторону и умиленно улыбнулся.
– Лейка… Я тебя обожаю…
– Я серьезно!
– И от этого еще смешнее. Успокойся, ты ни в чем не виновата. Когда хочется или всего, или ничего – чаще получается последнее. Максимализм вообще опасная штука.
Сказал он это убийственно спокойно – ни грамма сожаления.
– Ты не очень-то переживаешь из-за Анфисы, – заметила я.
– Совершенно не переживаю.
– Зачем ты собирался на ней жениться?
– А почему нет? – пожал плечами Паша. – Она милая девочка.
Приехали… Милая девочка! Отличный повод связать себя узами брака.
– Не надо так смотреть, – произнес он со злостью. – С ней было удобно, этого было достаточно. Да и хватит с меня большой чистой любви, второй раз ее можно и не пережить.
– Неверный вывод, – возразила я. – Верный звучит так: если делать что вздумается, второй раз можно и не очнуться.
Паша усмехнулся и резким движением поставил бокал на верх пирамиды. Та вздрогнула и покосилась. Я инстинктивно шагнула назад и закрыла уши ладонями. Не помогло – звон был впечатляющим, словно вдребезги разбилась пара десятков витрин, а не бокалов. Эффект домино во всей красе, миллион осколков на полу. Сомневаюсь, что на счастье. Повезло, что хрустальная махина съехала не в нашу сторону.
– Поранился? – спросила я и стряхнула долетевшие осколки с сапога.
– Нет, – грустно ответил Паша, будто его это расстроило. – Идем, тебя ждет подарок.
Он взял меня за руку и потащил к другому столу раньше, чем я успела что-либо сообразить. Достал из-под стула сумку, расстегнул молнию. Секунда, и на стол шлепнулся увесистый том в старинной обложке.
– Ты же ее искала? – ехидно поинтересовался Паша.
Я лишь кивнула – любые слова застревали в горле. В голове вертелось дурацкое: «Книга – лучший подарок». Кто меня сдал? Наверное, Нина.
– Конечно, Нина, – угадал он мои мысли. – Еще на банкете. Я сразу понял, что ты туда вовсе не развеяться приехала.
Дар речи упорно не возвращался. Я стояла и смотрела на книгу, не в силах отвести взгляда от знака на обложке. Отрицать очевидное было глупо.
– Тогда, в гостиной, ты узнала знак на фотографии, – продолжил Паша. – Вот и устроила истерику.
Я набрала побольше воздуха в легкие, шумно выдохнула. Спокойно. Даже если он выяснил про знак, всю книгу мог и не читать. Она старая, каждое третье слово – загадка. Про Вестников там пара страниц, и те сумбурные.
– Извини, что не сказала, – выдавила я через силу. – Просто хотела…
Я запнулась, осознав, что оправдание-то не придумала. Паша великодушно пришел на помощь.
– Чтобы никто не понял, что ты заграбастала себе собственного Вестника?
В ушах загудело, желудок болезненно сжался. Попалась…
– Можешь ничего не отвечать. Все написано на твоем лице.
Я оторвала взгляд от книги и повернулась к Паше. Он торжествующе ухмыльнулся. Подловил все-таки, молодец. Своего добился. Мои аплодисменты.
– Ты врать никогда не умела. Значит, он тебе помог выбраться из первородного мира?
– Да, – не стала я отпираться. – Пожалуйста, не говори никому. Ему всего девять лет. Я должна его защитить…
– Очень правильная позиция.
Было в Пашиных словах что-то опасное, предупреждающее.
– Что ты имеешь в виду? – уточнила я, чувствуя, как ноги предательски подкашиваются.
– Ты читала книгу?
– Не целиком.
– Там говорится о девушке-Вестнике. – Он раскрыл том посередине и указал на потертую страницу. Действительно прочел от и до? Я не осилила. А еще между страницами была вложена закладка. Подготовился… – Из шестнадцатого века.
– Я помню. В год ее инициации граница немного подвинулась вглубь.
– Подвинулась. – Его голос стал надменно-серьезным. – Догадываешься, почему немного?
– Потому что иначе бы никакого деления на верхний и нижний Поток давно не было. Граница всегда двигалась раз в сто лет перед возникновением нового мира.
– Та девушка жила в Испании. Год инициации стал для нее последним. Ее сожгли на костре. Сдается мне, мы с тобой это видели.
Верно, видели. В мире, сценарий которого собственноручно запустили. Слова Хранителя об Артеме неожиданно обрели смысл. «Он сам и есть проблема. Для многих». Еще бы…
– Миры создает смерть Вестника, – сказала я, потому что «убийство» произнести просто не смогла.
– Именно, – подтвердил Паша и разочарованно добавил: – Ну ладно, я не догадался – у меня не было информации. Но ты… С самого начала знала! Оставалось сложить два плюс два. Подвинулась граница, появился Вестник – жди новый мир. Формула веками не меняется.
– Я думала, что он уже появился – мой, с тьмой в пещере.
– Первородный мир – не новый, ему минимум пять тысяч лет. Он пришел из нижнего Потока из-за сдвига границы. А новый мир возникает из-за выброса энергии после…
– Не надо! – перебила я. – Не вслух.
– Правда от этого не изменится. Вестник умирает, граница перестает двигаться – до инициации следующего. Кстати, это Артем ее двигает?
– Понятия не имею. Он за все время две странных вещи сделал: переместился ко мне прямо в пещеру и перенес Кису к кроликам.
– Так это он ее перенес! А я-то голову ломал…
Я сдержала рвущуюся наружу просьбу держать язык за зубами и поправила надоедливую прядь – она снова выбилась из хвоста. Если он захочет все рассказать, я не смогу запретить. Да и какое ему дело до Артема? Паше было скучно, а тут увлекательное расследование. Вряд ли его волнует судьба мальчика.
– Я не в обиде, – хмыкнул Паша. – Но расскажи ты все сразу, мы бы давно выяснили, каких ответов ждал от тебя Хранитель.
– Не от меня, а от нас.
– Нет, Лейка. Ты прошла испытание, привела Вестника. Ко мне Хранитель явился с одной целью – заставить тебя действовать. Попросил разобраться в сценариях и ждал, когда ты сообразишь, что грозит Артему.
– Ритуал связан с Вестниками?
– Возможно. Кто-то ведь их убивает. Причина должна быть. И, заметь, убивает в реальности.
Он прав… Артем в опасности не только в Потоке, но и в реальном мире. Кто охотится на Вестников и зачем?
