– Ты его знаешь лучше всех, – ответил он, не сводя с меня сосредоточенного взгляда.
Захотелось вскочить и убежать, но я прекрасно понимала – рыпаться бесполезно. Попалась. Вот зачем Паша меня позвал! Вовсе не мое любопытство собирался удовлетворить, а расспросить про Славика. Зато теперь разговор в больнице заиграл новыми красками. Не моя игра, да? Конечно, не моя.
– Это был ритуал? – поинтересовалась я.
– Не суть важно. Ты ведь ездила к дяде перед его смертью. Счета из больницы оплачены тобой. О чем вы говорили?
Вдох-выдох. Отщипнуть кусочек от квадратной булочки, убедиться, что там по-прежнему яблочная начинка.
– Кира? – нетерпеливо напомнил о своем присутствии Паша.
– А круглых больше нет? – Я встряхнула тарелку. – Другие мне не нравятся.
– Прости, что?
– Круглых булочек с сыром. Они закончились.
Паша демонстративно закатил глаза, встал с дивана. Хлопнула дверь, и я осталась одна. На минуту, не дольше.
– Скоро будут, – доложил он по возвращении.
– Отлично.
– Так о чем вы со Славиком говорили?
Я поставила бесполезную тарелку на столик, собралась с мыслями.
– Дословно не помнишь? – ласково спросил Паша. – Помочь?
– Помню! – рявкнула я. – Славик сказал, что ловушка его до сих пор не сожрала, потому что ищет другое. Хранителя времени он под этим именем не знал. И добавил, что с кем-то там вечные проблемы – их постоянно убивают.
– Это все? – уточнил Паша недовольно.
Похоже, услышанное ничуть его не обрадовало.
– По делу – да. Остальное вас не касается.
– Ты его в связи с Хранителем подозревала еще осенью, когда Вениамин взбесился, – продолжил допытываться он. – На то были причины?
Начинается…
– Я тогда проверяла любые варианты, – пожала я плечами, молясь, чтобы он не стал развивать тему.
Не сработало. Паша обошел кресло, сел рядом со мной на диван и вдумчиво заговорил:
– Я долго думал, почему ты никому на него не пожаловалась. Полгода терпеть – совсем не в твоем духе. У тебя не было ни непомерной гордости, ни чрезмерного смущения, ни тяги к геройству. Стремления изображать великую мученицу – тоже. Ты же просто не могла сказать, верно? Это был какой-то блок?
– Что ты несешь? – саркастично улыбнулась я. – Вениамина невнимательно слушал? Нельзя заставить человека сделать то, чего он не хочет.
– Он не формулировал это в столь категоричной форме. Ходил вокруг да около и убеждал, что нельзя. Хотя некоторым говорил прямо – «вы никогда не сможете». Но у них бы силы не хватило. Вениамин добивался того, чтобы никто и не пытался проверить.
Я молчала и старательно рассматривала тарелку на столике. Хорошая тарелка. Прозрачная, глубокая.
– Тот блок был не единственным, – многозначительно сказал Паша.
Я оторвалась от созерцания тарелки и посмотрела на него. Наши взгляды встретились, по спине пробежал холодок.
– Какие еще? – вырвалось невольно.
– На дар, например.
Награды в рамочках на стене ожили и заплясали перед глазами.
– Поясни, – выдавила я, к огромному удовольствию Паши.
– Он у тебя загашен основательно. Со стороны не разглядишь, даже если присмотришься. А вот тогда в клубе я увидел. Выглядит так, будто энергию глубоко в подсознание загнали и забаррикадировали.
Вот как. Что ж, логично. Зачем Славику было нужно лишнее сопротивление с моей стороны? Чем меньше силы – тем проще. Первые полгода после инициации дар лишь формируется, заметить «потери» невозможно.
– Ага… – равнодушно кивнула я. – И какой у меня дар на самом деле?
– Понятия не имею. Сравни с ощущениями от общения с близкими.
– В смысле?
Паша моему вопросу почему-то удивился.
– Ну, любовь, – объяснил он с видом вселенского гуру. – Сильная, взаимная. Ты бы чувствовала все эмоции любимого человека, и через блок. Или такого эффекта ни разу не было?
– О… – только и смогла протянуть я. – Кое с кем было…
Любовь, значит? Сильная, взаимная?
– А слона-то мы и не заметили, – усмехнулся он.
Захотелось швырнуть в него тарелкой, но тут в дверь постучали. Под Пашино бодрое «Да, Марьяна» в кабинет вплыла рыжая девица с пакетом булочек. Круглых, с сыром. Торжественно высыпала их в тарелку и удалилась. Желание кидаться пропало. Сначала надо спасти булочки.
А Славик редкостная сволочь… Перед смертью и то не признался. «До сих пор одна и вконец запуталась», – так он обо мне сказал. Разумеется, одна. Иначе бы задала ему в больнице совсем другой вопрос. И если Славик сговорился с Хранителем и сумел убить Зорьева, позаботившись о сходстве с серией, то неплохо соображал. По крайней мере, в тот момент. В два счета мог меня разыскать и расквитаться. Почему же не сделал этого?
– Ладно, ты прав, – сдалась я, не в силах больше выносить Пашин испытующий взгляд. Уставилась на хмурое небо за окном и постаралась говорить как можно ровнее. – Славик не был ни садистом, ни извращенцем. Он тоже Вениамину не поверил, и эксперименты любил. Ему надо было уметь все, быть первым, лучшим и далее по списку. Он к своей цели шел годами. Те девочки Славику нужны были лишь в качестве мышек подопытных. Специально особо впечатлительных находил. С ними удобнее: психика слабая, отдача максимальная. Главное, более тесный контакт наладить… всеми доступными способами. Подсознание сразу открывалось. На самом деле его не интересовали ни их тело, ни их воспоминания, ни их дальнейшая жизнь. Внушал что-нибудь и следил за реакцией. Они даже не помнили ничего потом.
Я перевела дыхание, повернулась к Паше. Он смотрел на меня с предельным вниманием.
– Рассказать про этих девочек я действительно не могла никому, – продолжила я, – слова в горле застревали, буквально. И записать не получалось, пробовала. Голова болеть начинала адски. В результате – ни строчки. Где-то спустя год прошло, но чего уже было прошлое ворошить… А на даре, выходит, блок остался.
– Можно попробовать убрать, – огорошил он.
– Выражайся точнее, – потребовала я. – Каким образом это делается?
– Откуда мне знать? Не я же на тебя блок ставил. Но я бы мог попробовать его снять.
– Зачем тебе это?
– Любопытно, – буднично произнес Паша. – И когда ты позвонишь моему отцу? Он уже две недели ждет тебя на работу.
– Никогда, – огрызнулась я.
– Весьма опрометчиво. Идти-то тебе некуда. «Перспектива» – банкрот, твое имя у людей с кровавыми убийствами ассоциируется. Совет не дремлет, а юрист из тебя не шибко талантливый. Чем заниматься будешь?
