Он усадил меня за дальний столик, отгороженный от других широкой колонной, и оставил в одиночестве. Ну и славно! Поем спокойно. Подошедшая официантка затараторила что-то на испанском языке, я молча потыкала пальцем в меню. Сработало. То ли я удачно выбрала картинку, то ли слишком сильно проголодалась, но двойную порцию салата проглотила разом. Все-таки помидоры и оливки прекрасны в любой стране! Как только принесли кофе, который никогда лишним не бывает, вернулся Феликс. По-моему, люди, пьющие чай без сахара с таким невозмутимым лицом, могут и убить кого-нибудь с тем же выражением… Впрочем, вход в кафе его интересовал гораздо больше, чем содержимое чашки. Внимательно смотрел на дверь до тех пор, пока на ее пороге не появился грузный мужчина с блестящей лысиной и съехавшими с переносицы очками.
– Узнаешь его? – осведомился Феликс.
– Нет, – мотнула я головой, разглядывая одутловатого толстяка.
Определенно видела его впервые, и энергетический след никаких ассоциаций не вызывал. Но Феликс просто так спрашивать бы не стал. Я отставила в сторону пустую чашку и внимательнее всмотрелась в мужчину. Ничего особенного в нем не было, разве что сильно нервничал, без конца вытирал лоб клетчатым носовым платком и томился каким-то колючим, мрачным ожиданием. Сев за столик у окна, он подал знак официантке, явно на правах завсегдатая.
– Сейчас к нему подсядем, – огорошил Феликс. – Будет врать – возьмешь со стола салфетку. В остальном – без самодеятельности. Делай угрюмое лицо и смотри на него сурово. В общем, веди себя как обычно. Только молча.
Ну, спасибо! Дивная характеристика. Пока я переваривала сомнительный комплимент, мужчине принесли заказ, он засунул платок в карман и задумчиво захрустел салатом. Феликс будто этого и ждал. Поднялся с места, кивком позвав за собой. Ладно… Салфетки так салфетки.
Я пересекла зал следом за ним и решительно села на стул напротив грузного типа. Тот остолбенел и растерянно моргнул. Глаза в увеличительных стеклах очков пугающе округлились, полыхнуло ужасом и паникой. Странная реакция… Феликс усмехнулся. Я представила гору немытой посуды – огромную, до самого потолка. Решила, что испачкал ее наш новый знакомый, а мыть отказывается. Взгляд удалось изобразить очень суровый. Толстяк выронил вилку и закашлялся, пялясь на меня, словно на привидение.
Феликс кинул ему пару непонятных фраз, тот пробормотал в ответ похожую тарабарщину. Черт! Хотя, с чего бы им по-русски говорить. Мы же в Испании. Неважно, ложь я смогу распознать на любом языке. Суть не в словах, а в эмоциях, с которыми их произносят. Но вот что ничего из разговора не пойму – обидно. Речь, видимо, шла обо мне.
Феликс обстоятельно о чем-то рассказывал бесстрастным голосом, оторванный от обеда тип тревожно косился на меня и хмурился. Выслушав, сложил руки на груди и что-то ответил, засверкав всеми оттенками наглого вранья. Я выхватила из подставки бумажную салфетку и сжала в руке. Феликс мою сторону даже не взглянул, лишь выдал собеседнику одну из пробирающих до дрожи вежливых улыбок. Последовал обмен короткими репликами, толстяк бросил на меня жалобный, почти умоляющий взгляд и отрывисто кивнул. Снова засветился явными признаками лжи. Я сердито хмыкнула и взяла вторую салфетку. Через несколько его фраз – третью, потом четвертую. Ох… Какой гад! Что мне теперь с этой стопкой делать?
Завравшийся тип уставился в тарелку и буркнул нечто, яростно зазвеневшее в воздухе. Такое бывает, только если правда прямо противоположна сказанному. Я выдернула очередную салфетку и, перевернув другой стороной, положила на остальные. Кажется, сошло за намек. Что бы ни сказал Феликс, прозвучало это довольно угрожающе. Тихо, предельно спокойно, даже я невольно вздрогнула. Толстяк побледнел и опустил глаза. Затянувшаяся пауза отдавала нервным напряжением, воздух почти искрил. Выдохнув, он потянулся за портфелем, достал оттуда блокнот и ручку. Вскоре перед нами лег листок с пятью ужасно криво выведенными строчками – по два слова и две цифры в каждом ряду. Было похоже на имена, фамилии и года рождения. Чьи? Феликс спрятал листок в карман, встал из-за стола. Надо полагать, получил, что хотел. Я выпустила из рук салфетки, шагнула за ним к выходу. Толстяк окликнул меня тут же, с робкой надеждой и очень взволнованно. Я что-то должна ответить?.. Не придумала ничего лучше, как пожать плечами и выйти на улицу. Неприятно царапнуло прилетевшим в спину сожалением.
Феликс стоял в тени широкого балкона второго этажа и прикуривал от спички, прикрывая огонек ладонью. Нелюбовь к зажигалкам у него, что ли? Я подошла и молча встала рядом.
– Как он тебе? – вдруг заговорил Феликс. – Что-нибудь интересное заметила?
– Не особо, – призналась я. – Нервничал и до встречи с нами. Меня с первого взгляда испугался. Паниковал сильно, выкручивался как мог. А еще, похоже, в чем-то раскаивается.
– В том, что попался, – хмыкнул Феликс. – А боится, что ты поделишься с полицией своими впечатлениями от пребывания в его клинике.
– О… – растерянно протянула я. Толстяк имеет отношение к моему похищению? Пожалуй, взгляд в кафе я изображала недостаточно суровый! – Так он?..
– Главврач.
Да уж! Стоило по почерку догадаться. Сомневаюсь, что он имена сообщников записал, год рождения в этом случае был бы лишним.
– На том листе имена пациентов? – рискнула я подтвердить догадку.
– Отдыхающих по тому же тарифу, что и ты.
Неужели разгадка близко? Если меня упрятали в психиатрическую клинику, логично и другим оказаться там же.
– Среди них есть кто-то из наших? – произнесла я дрогнувшим голосом. – Из пропавших.
– Нет.
– А что тогда общего между ними и мной?
Феликс демонстративно отвернулся и сосредоточился на сигарете. С откровенным намеком, что разговор окончен. Ладно… Происходящее стало более-менее понятно. Очевидно, на этого врача нас навел вчерашний санитар. Дальше пойдет как по цепочке – к верхушке и тем личностям, которым я чем-то помешала. Вот только сомневаюсь, что работники клиники знают про дар. Иначе санитар не рискнул бы в одиночку меня в номере караулить, а главврач не стал бы лгать в лицо.
Телефон в кармане громко пиликнул, на дисплее отразилась иконка нового письма. От Паши… Сердце пропустило удар, внутри разлилась тянущая тоскливая пустота. Я отошла к границе балконного навеса, выдохнула и открыла письмо. Текста было немного. Короткий рассказ о пропавшей Нессе, которую я видела на встрече с Советом. Экстравагантная дама с сигарой у открытого окна почему-то хорошо запомнилась, в отличие от остальных. Паша сообщил, что наши сейчас активно расследуют это дело и стараются держаться вместе. В конце попросил быть осторожнее, сидеть в доме Зорьевых, запершись на все замки, и не высовываться.
Сглотнув скопившуюся во рту горечь, я набрала в маленьком окошке: «Спасибо за предупреждение». Довольно быстро набрала. Натренировалась… Письмо ушло, через несколько секунд появилось новое: «Спасибо, что не послала, как вчера».
Секундочку… Я его вчера послала?
