Я кивнул, Кира развернулась и пошла обратно – решительно, и не оглядываясь. Луч прожектора выхватил раздавленные лепестки на полу и унесся к лестнице. Да уж… Без комментариев.
Навалившаяся тяжесть сдавила виски, в глазах зарябило. Утерянный контроль – зло, даже утерянный всего на секунду. Вдох, выдох, концентрация. А теперь прочь отсюда. У лестницы потянуло сквозняком, стремительно закрутился водоворот энергии. Меня с разбегу заключили в тесные объятия, да так и повисли на шее, нетрезво хихикая в плечо. Не ночь, а сплошное веселье.
– О… – прохрипела Сцилла сквозь смех. – Ты здесь.
От нее исходил жар, болезненно раскаляя энергию и норовя обрушиться на хозяйку огненной лавиной. Сколько она уже в клубе? Я аккуратно отцепил ее от себя, обхватил за плечи и повел к выходу, игнорируя обиженное сопение и бурчанье про детское время. Хватит, нагулялась.
На свежем воздухе рябь схлынула. За углом, в пронизанном теплым светом фонарей скверике, дышалось свободнее. Я пристроил Сциллу на дальнюю скамейку, за пахучей клумбой, и сел рядом, придерживая за локоть. Она упорно попыталась то ли встать, то ли соскользнуть на асфальт. Вряд ли головная боль позволяла ей понять, что вообще происходит.
Направленный импульс, точечная передача энергии. Отклик пришел отрицательный, одни яростные возражения. Что ж, не хочет помощи – как хочет. Несколько минут в спокойной тишине, и Сцилла вполне осмысленно моргнула. Шмыгнула покрасневшим носом и зябко обхватила себя руками. Неудивительно. Кожаное недоразумение в виде двух широких поясов мало походило на одежду. Накинутая сверху сеточка тоже тепла не добавляла. Ничего, быстрее протрезвеет.
– Рано же ушли, – выдавила Сцилла.
– Считаешь, ты шла? – скептически поинтересовался я. – У тебя что, склонность к мазохизму?
– Возможно… – задумчиво протянула она и зашлась в приступе кашля.
Кашляла долго, помогла лишь бутылка воды, добытая в автомате через дорогу. Сцилла выпила ее до дна, судорожно вздыхая и смахивая выступившие слезы. В ней бушевала адская смесь из упрямства, дурного азарта и замешательства. Опасное сочетание.
– Ты что творишь? – спросил я, когда опустошенная бутылка пролетела мимо урны и стукнулась о каменную ограду клумбы. – В планах было присматривать друг за другом, а не бродить в одиночку по ночам.
– А сам-то, – буркнула Сцилла и мрачно сообщила: – Все равно умрем. Ну… когда-нибудь.
Сразу видно, хороший коктейль попался: философский настрой и никакого страха.
– Лучше – позже, – отметил я. – Идем, провожу тебя до особняка.
– Бе… – последовал краткий ответ.
К счастью, ее не стошнило, но цвет лица стал пугающе зеленым.
– Проблемы с расследованием? Или жизнь не удалась?
Сцилла скривилась, вспыхнув раздражением, и заявила:
– Ты не поймешь.
– Вот сейчас обидно было.
– Вре-е-шь… – обличающе пропела она и всхлипнула. – Несса бы поняла. И без слов… Она чувствует. Порой больше, чем хочется.
– Да, – согласился я, в который раз поймав себя на мысли, что за это Несса и могла поплатиться. – Она многое понимала.
– Не надо! – Сцилла придвинулась ближе и гневно ткнула пальцем мне в грудь. – Говорить о ней… Что ты знаешь?.. Приехал тут!
Я примирительно поднял руки, она встала со скамейки и, пошатываясь, шагнула к клумбе. Подняла бутылку и, сосредоточенно целясь, сунула в урну.
– Я запуталась… – прошептала Сцилла. Кажется, клумбе. Опустилась на бордюр и обняла свои колени. – Все сложно, и это… это… бесит!
Ее энергия закружилась мощной воронкой, норовя смести все на своем пути. Привет, истерика. Так и до срыва недалеко. Получим разрушительный смерч из выпущенных на свободу эмоций. Я подошел к Сцилле, осторожно тронул за плечо, вложив в прикосновение самый мягкий и успокаивающий импульс из всех возможных. Напряжение в ней немного рассеялось, забрезжил здравый смысл. Я тут же воспользовался моментом.
– Не стоит себя доводить. А особенно гулять по городу в таком состоянии. Заденешь кого – неприятности гарантированы. Совету только повод дай.
– Еще бы, – пробубнила она, вцепившись в бордюр обеими руками. – Не всем везет, как твоей невесте.
– Везет с чем? – уточнил я.
– А ты не замечал? – хитро прищурилась Сцилла. – Они ее вообще не трогают.
Сложно было бы не заметить. Анита с Лейки пылинки сдувает. Про существование предупреждений ни слова, про мелкого на шее и осведомленного сверх меры ручного оленя – тоже. Мне в Барселоне по прилете сразу позвонили и задали сотню вопросов – куда, зачем, на сколько. А к Лейке – ноль интереса, будто вовсе границу не пересекала.
– Она безупречна, – вкрадчиво сказал я. – Не к чему придраться.
– Да им просто нельзя, – фыркнула Сцилла и гордо выпятила подбородок. – Запрет строгий. Агата бесилась страшно на той неделе. Чуть ли не сам Дорман только может отменить. А до него в последнее время никому не достучаться.
Слабо представляю, кто мог запретить что-либо Агате. Она руководит испанским филиалом, и в Совете далеко не последний человек. Здесь ноги явно из главного офиса растут. Но с какой радости?
– Так-то, – Сцилла важно выпрямилась, – нечего держать меня за дурочку. Побольше вашего знаю.
– А откуда? – полюбопытствовал я.
Она заискрила смутной тревогой, с трудом пробившейся к ее затуманенному сознанию, и обронила:
– Услышала…
– И где же удалось такого наслушаться?
Сцилла потрясла головой и попыталась встать. Качнулась, нелепо замахав руками, и… Воздух расчертили каблуки высоченных сапог, заросли георгинов с шорохом сомкнулись. Оттуда раздалось жалобное кряхтение.
Отлично сработано!
Я помог ей подняться, вытащил из длинных спутанных волос обломок стебля. Сцилла протяжно икнула, уткнулась носом мне в шею и что-то невнятно забулькала. Осмысленности при этом в ней не было ни капли, сплошной туман в голове. Финиш…
С трудом затолкав упирающуюся Сциллу на заднее сидение такси, я назвал адрес особняка, оттер салфеткой разводы грязи вперемешку со слезами с ее щек и выслушал ворчание на тему «я сама». Ситуация с Лейкой казалась странной. Скорее всего, у Совета на нее свои планы. Какие – неизвестно. Была еще версия, связанная с недавним созданием русского филиала. Сразу со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Только упорно казалось, что все это – не то… Информации мало для выводов. Я обернулся к подозрительно затихшей Сцилле. Та сладко спала, пристроив ладонь под щеку. Протрезвеет – все выложит, не отвертится.
Вытащить Сциллу из такси оказалось еще труднее, чем засунуть, и когда мы добрались до крыльца, Норд уже стоял на лестнице и сверлил нас мрачным взглядом.
– Плохо за гостями следишь, – сообщил я, прислоняя бессмысленно хихикающую Сциллу к перилам. – Или успели надоесть?
