— Так… Ох-х-х! Так… Тихо… Держись, Федя… Только держись. Жесть! Кошмар! Я же не знаю… — пробормотала я, вновь подступая к ране. — Может…
Не слишком веря в удачу, я стерла выступившую кровь и начала нашептывать:
— Гной и яд, цыпа-цыпа, ко мне. Все до последней капли, выползайте. Сюда-сюда.
К моей радости и ужасу, рана тут же наполнилась гноем, который я едва успевала вытирать. Я звала, убеждала и сыпала предупреждениями вперемешку с причитаниями и всхлипами до тех пор, пока в крови перестали появляться желтовато-зеленые вкрапления.
— Я не смогу это зашить, — глядя на рваные края глубокой раны, выдавила я и едва не расплакалась. — Я не смогу… Да и как? Я же ни разу близко такую процедуру не видела. Ох…
Я цокнула языком, еще пару раз смочила кусочек марли в «синьке», обтерла им края раны и свои руки, после чего не слишком уверенно пристроила их по обе стороны от раны и мысленно стала уговаривать края соединиться. Не то чтобы я надеялась на успех, но почему не попробовать? Какое-то время ничего не происходило, и мои руки начали все больше и больше дрожать.
— И что ты пытаешься сделать? — с сомнением спросил Мэй, неуверенно поднимаясь с пола, но я предпочла не отвлекаться, а продолжить уговоры. Через несколько минут стало ясно, что кровь уже не течет. А потом края склеились между собой, как после наложения швов.
— Хм… После такого слова «заговорить рану» обретают новый смысл, — тихо хмыкнула себе под нос и не сдержала вздох облегчения.
Рана не исчезла, но пока все выглядело более чем оптимистично, так что я приказала крови не течь, краям не расходиться и, смочив новый кусочек в дезинфицирующем растворе, как следует обтерла бок Шарада, от чего его кожа по цвету стала напоминать татуировки на его руках. Все же хорошо, что он без сознания, иначе смущал бы меня вопросами и шипением. А еще взглядом зеленющих глаз.
Потом я прошлась бинтом по всем царапинам и ссадинам и, подложив под плечи и пятую точку Шарада подушки, тщательно забинтовала рану на боку сначала нарезанной на полоски марлей, а сверху — полосами из пожертвованной и разодранной ради этих целей простыни.
— Ну… я очень надеюсь, что все обойдется, — глядя на неподвижно лежащего на столе блондина, с тревогой сказала я и громко шмыгнула носом. — Надеюсь, что ты крепче, чем выглядишь.
Мэй сопротивлялся и убеждал, что с ним все в порядке, но после повторного осмотра ему досталась тугая повязка на ребра в качестве превентивной меры и россыпь синих пятен на ссадины и царапины.
— Лучше перенести его наверх, там есть свободные спальни. Вряд ли он так быстро очнется и сможет передвигаться самостоятельно, — заметила я, оттирая с пола пятна крови.
Мэй удивленно на меня покосился, но спорить не стал, и мы в четыре руки кое-как доволокли блондина сначала до лестницы, а потом, задыхаясь, на второй этаж. Перед тем как свалить парня на кровать в правой угловой спальне, я избавила его от грязных и пропитавшихся кровью штанов, оставив ему только нижнее белье, хотя то тоже было перепачкано кровью. Свежевыстиранных простыней было жаль, но я утешила себя тем, что мне вообще стоило обзавестись новым постельным бельем.
Укрыв Шарада чистой простынею и убедившись, что пока нет никаких признаков повышенной температуры, я строго уставилась на Мэя.
— Что? — нахмурился тот, пытаясь не сползать на пол по стеночке.
Парень упирался, но его я загнала в спальню в противоположном конце коридора и велела отдыхать, а сама на подгибающихся ногах спустилась вниз и упала на диван.
— Ну почему? — спросила я у потолка. — Почему я не попала в сказку? Где мой принц? Где все мои принцы, драконы и великие маги? Где мой законный черный властелин? Где толпа ушастых эльфов, вампиров и других… оборотней, на которых все мгновенно заживает? Почему никто меня не спасает, не решает за меня проблемы? Черт! Мир другой, а все равно со всеми трудностями приходится справляться самой… Ы-ы-ы-ы!
Еще немного повыв для порядка и приведя себя в душевное равновесие, я отправилась варить курицу.
— Как знала! — сообщила я кухонной утвари. — Как чувствовала! Никогда больше не буду покупать курицу, хоть и очень ее люблю! Но уж лучше обойдусь без раненых мужиков и куриного бульона! Начинаю понимать, в какое прекрасное время жила, — ворчала я себе под нос, отрезая куриные лапки, голову и выдирая из куриной попки недовыдранные перья. — Рай! Просто рай! Все для удобства человека. И куры толстые, и все лишнее отсутствует. — Я приподняла тушку за крыло и со всех сторон осмотрела весьма спортивную в прошлом птичку. — И вот как из такой тощей цыпы сварить укрепляющий бульон? Где сочные толстые бедрышки? Где круглые ножки? Где, в конце концов, мощная грудка? Да даже я в сравнении больше похожа на бройлерного цыпленка, чем эта доходяга. Эх-х-х…
Повздыхав, я все равно разделала тушку на куски, сунула в кастрюлю и поставила на огонь.
— В следующий раз бульон надо готовить на говяжьих костях, — решила я. — Все больше толку.
Склонившись над кастрюлей, я строго велела:
— Варись бульон сытный и вкусный. Варись!
Ха! Еще немного — и буду тут изображать девочку над волшебным горшочком!
Покачав головой, сходила наверх, чтобы проверить парней, и, убедившись, что рана Шарада не открылась, а Мэй сладко сопит в две дырочки, обняв подушку в так старательно выстиранной мною наволочке, я задумалась над тем, чем себя занять.
— У меня кладовка не охвачена, — с сомнением произнесла вслух, но тут же поморщилась. Из всех помещений в доме кладовка пугала меня больше всего. Темно там и грязно. Веником и тряпкой не обойдешься.
Заглянув в кладовку и с убежденностью побродив среди пустых стеллажей и старых кадок, я решила отложить уборку до лучших времен. Лишь смела пыль с ближайших к выходу полок и протерла вбитые в стену крюки. Пустые бочки решила оттащить в дальний угол, чтобы не мешались, если понадобится место.
— Пока я не нашла иной кладовки, здесь можно хранить что-то, что мне не нужно в доме, но что не ясно, как и куда выбрасывать, — привычно разговаривая с собой и шумно дыша от натуги, выдала я.
Я перетащила две бочки и обломки стеллажа к дальней стене и стала строить из них башенку, чтобы не захламлять проход. Когда я пристраивала на бочки одну из досок, та зацепилась за висевшую на стене черную холстину и продрала в ветхой ткани здоровенную дыру.
— Эм?.. — промямлила я, видя в дыре дверную ручку. — Я попала в сказку про Буратино и сейчас за нарисованным очагом обнаружу дверь в… Ах, пусть это будет сказка, где я стану принцессой и со мной все будут носиться, как с писаной торбой!
Отодвинув бочки и убрав доски, я сдернула со стены ткань. В стене на самом деле была дверь. Очень простая, из массивных досок, стянутых тяжелыми металлическими планками, но вот ручка в двери, как и щеколда, напомнили мне входную дверь. Глубоко вдохнув, я отодвинула запор и потянула дверь на себя.
