— Все просто, — ответила я и пожала плечами, — вероятность встретить в таких книгах что-нибудь магическое, что облегчает жизнь героям, огромна, но при этом маловероятно, что эти магические штучки способны причинить вред самим героям или окажутся оружием. Это же девочковое фэнтези. Тут все для облегчения жизни героинь! Для меня это идеальный вариант.
Кроль хмыкнул, но послушно взялся просматривать страницы, пока я листала их с закрытыми глазами.
— Так… — остановил он меня и хлопнул пушистой лапкой по книге. — Тут есть какое-то чудо-ведро. Героиня использует его…
— Как огромный ночной горшок? — понадеялась я.
— Как средство передвижения, — закончил Вася.
— Кроль, ты в своем уме? Девушка верхом на ведре? Ты серьезно? Ты меня ненавидишь?
— А чем плохо? — удивился зубастик. — На метле — можно, а ведро — так сразу фу?
— Метла тоже не подойдет, — отмахнулась я. — Это только в фильмах и в мультиках подобное транспортное средство выглядит классно, но ты представь, как же неудобно сидеть на палке. Да еще и в небе.
Спустя два часа я узнала обо всем многообразии предметов, которые герои использовали как транспорт. После многочисленных метел, веников, волшебных овечек, оленей, осликов, виолончелей, балалаек и других музыкальных инструментов, после крыльев и магических артефактов, способных поднять человека в воздух и переместить на какое-то расстояние, всеми забытая печь Емели казалась почти автомобилем класса люкс: тепло, удобно и невысоко падать.
В конце концов я согласилась на волшебную пыльцу. По описанию она очень напоминала ту, что фигурировала в книге про Питера Пена, и на меня валом нахлынули воспоминания.
В детстве диснеевский мультфильм о таинственной стране и ее удивительных обитателях покорил мое сердце. Ни «Золушка», ни «Русалочка», ни даже «Алладин» не произвели на мое детское сердечко такого разрушительного действия, как приключения вечно юного героя.
Маленькой я очень хотела стать персонажем этой истории, жить на острове, быть единственной подругой Венди среди оравы веселых мальчишек, а то и самой милой сказочной девочкой с белокурыми кудряшками. Какое-то время все мои детские игры с куклами сводились к разыгрыванию сценок из мультика, а по ночам, лежа в кровати, я выдумывала всё новые и новые забавы для оравы невзрослеющих детей.
Именно тогда я стала все чаще и чаще примерять на себя образы героев книг, мультиков и фильмов, проигрывать их в своей голове с собой в главной роли, переиначивать. И тогда же стало ясно, что я никак не подхожу под образ той девушки, которой светят приключения.
Я не была младшей из детей в семье, не была и старшей. Не была первой красавицей. И не была забитой всеми угнетенной девчушкой, ждущей помощи от посторонних. И даже смелой и ответственной, как Венди, я стать не смогла.
— Эй, ты размечталась, что ли? — спросил кроль, прыгнув ближе и тронув меня за руку мягкой лапкой. — Не отвлекайся, а то мы с этими книгами никогда не закончим.
В еще одной книге нам встретился фонарщик — дух в виде фонаря, способный перемещаться, прыгая на одной ноге. В легендах подобное существо заманивало путников в трясину на болотах, но в обнаруженном тексте это было милое и покладистое создание, готовое служить хозяевам самопереставляющейся лампой.
В другой книге нам встретились светящиеся рыбки. Толку от них не было, но мне все равно захотелось немного полюбоваться столь необычным светильником. А в придачу к рыбкам я вычитала из книги о небольшой сфере из стекла, внутри которой рос маленький дуб со светящимися листочками.
— Как метла — так нефункционально, — бухтел Вася, — а как всякие финтифлюшки — так подайте ей скорее.
— Помолчи, — велела я кролику. — Зато это красиво.
Из еще одной книги был вычитан отрывок про щелкающий челюстью в плохую погоду череп.
— А это тебе зачем? — возмутился кроль.
— У Холмса череп был, — напомнила я Васе. — И у Хоула был.
— У тебя в голове тоже есть черепушка, — проворчал ушастый. — И порой мне кажется, что она и так пустая. Зачем тебе еще одна голова без мозгов?
— Вася, — предупреждающе протянула я, — я тебя за выходку с Шарадом еще не простила. Не нарывайся. Иначе… выстираю!
* * *
— И как только ты умудрился? — с возмущением спросила я, рассматривая здоровенное мокрое пятно прямо посреди кровати Шарада. — Вася!
Кроль смог не только вытоптать самое настоящее гнездо, но и промочить покрывало, одеяло, простынь и верхний слой матраса так, что под ладонью отчетливо хлюпало.
— Ну так я ж попастый кроль с наполнителем и шариками для устойчивости, — пожимая ушами, гордо сообщил этот охламон, держась от меня на расстоянии. И правильно делал! — Я такой!
— Ты дурачина ушастая, — со слезами ответила я, стаскивая простынь. — Ты хоть понимаешь, как это со стороны выглядит?
— Ну так это ж не ты, а я сделал, — довольно еще шире растянул зубастую ухмылку зеленый и мокрый кролик. — А ты невинная ромашка. Хлопай ресничками и приглашай парня временно обосноваться на левой половине кровати. Все равно ты не по центру спишь.
Я шумно втянула воздух ртом и проворчала:
— Ты хоть осознаешь, что уже доигрался до купания? Заткнись, а то я на самом деле тебя серьезно накажу!
Кроль на миг прикрыл морду ушами, но не удержался и довольно спросил:
— Ну так что, позовешь? Он же не сможет здесь спать!
Через минуту я, громко топая, выходила из кухни, чтобы продолжить уборку, а кроль жалобно умолял простить его. Но прищепки держали крепко, и, сколько ни болтай толстой наглой попой, а не сорвешься с бельевой веревки.
* * *
Пока я расставляла книги обратно на полки, пока ходила по ближайшим лавкам за продуктами, Вася так и висел посреди кухни, периодически начиная взывать то к моей доброте, то к разуму. Я не поддавалась. И вообще делала вид, что кролика в доме нет.
В других обстоятельствах я бы его быстро простила, но сейчас кроль перестарался. Забрел в такие дебри, что неизвестно, как я буду все расхлебывать.
Завершив дела, я с хмурым видом вернулась в кухню, собираясь сварить себе кофейку. Парни снова пропадали где-то в Семимирье и по неозвученным, но заведенным порядкам должны были вернуться лишь к сумеркам. Готовить не хотелось, а ради себя одной я и не взялась бы.
— Так что кофе и печеньки, — ухмыльнулась я трепыхающемуся в тисках прищепок Васе.
— Ну отпусти уже-е-е-е-е! — взмолился кроль.
— Ты осознал? — строго спросила я, встав перед кроликом и с прищуром глядя ему в пластиковые глазенки.
— Неа! — вякнул Вася. — Я все правильно сделал!
— Вася!
— Но я больше не буду! — скороговоркой выпалил ушастик. — Я не понимаю, но больше не буду! Правда!
