Пытаясь успокоиться, Кора глотнула виски и с благодарностью почувствовала, как жгучая жидкость протекла в горло. Только бы не заплакать.
– Эй, Кора. Милая моя, не плачьте.
– Я не плачу.
Это просто смешно, какая-то неадекватная реакция. Ей нет никакого дела до того, считает он ее привлекательной или нет.
– Вот черт, – буркнул он и в следующую секунду очутился рядом. Взяв в ладони ее лицо, наклонился вперед и скользнул губами по ее губам. Легчайшее прикосновение вызвало в ней резкий всплеск эмоций.
«Еще!» – кричали чувства, и, словно отвечая им, поцелуй стал крепче. Ни о чем не думая, Кора придвинулась ближе к нему. Рука легла ему на плечо, вторая крепко обхватила шею, ощутив под пальцами завитки волос. Она услышала, как он резко втянул воздух, и подумала, слышит ли он стук ее сердца. Ее губы раскрылись, мысли испарились, и Кора забылась в невероятном всплеске желания, чувствуя лишь его руки. В порыве нетерпеливой страсти откинулась назад и потянула за собой Рафаэля. Но вдруг блаженное ощущение исчезло, она почувствовала себя брошенной и беззащитной. Не в силах сразу прийти в себя, она поняла, что он отодвинулся от нее и одним легким движением встал. Кора подняла изумленный взгляд, Рафаэль провел рукой по лицу.
– Черт. Кора, простите меня. Я не должен был этого делать.
Стыд окатил ее, словно цунами. Что она себе вообразила? Он выбрал ее в качестве фиктивной невесты, потому что она некрасивая. И поцеловал лишь из жалости, ведь она чуть не расплакалась, как последняя идиотка. А она отреагировала, как изголодавшаяся по сексу поклонница, и бросилась целовать его, словно от этого зависит вся жизнь.
Если бы Рафаэль не остановился, очевидно, от ужаса, Кора наверняка предложила бы ему себя.
Эта мысль заставила ее вскочить. По телу поползли мурашки отвращения. Она провела по губам тыльной стороной руки.
– Мне надо идти.
На секунду Рафаэль разозлился. Кора повернулась и пошла к двери.
Глава 8
День ее свадьбы. День свадьбы. День свадьбы.
Эти слова беспрерывно крутились в мозгу, но, как ни старалась, Кора не могла совместить их с реальностью. Последние две недели она провела словно в сюрреалистическом сне, примеряя свадебное платье, делая заявления для прессы, улыбаясь и позируя фотографам. Пребывая в тумане, позволила матери и сестре решать вопросы, связанные с организацией предстоящей феерии.
На фоне всей этой суеты в ее сознании то и дело всплывали воспоминания о поцелуе, сопровождавшиеся вспышками жгучего стыда. Как она могла поцеловать его? Ведь он ясно дал понять, что считал ее непривлекательной. А хуже всего невероятный всплеск ощущений. И молнией мелькнувшая мысль, что она могла бы с ним переспать. При соединиться к веренице пустых, как сладкая вата, женщин.
– Кора, очнись.
Из тумана выплыло лицо сестры, и Кора, хлопнув глазами, протянула руку к стакану с водой. Теперь уже нет иного выбора, как встретиться с ним перед алтарем. У нее свело горло.
– Нет, сестричка, нельзя. – Голос Кейтлин окончательно вывел ее из забытья. – Ты не можешь рисковать, иначе размажется помада. Сейчас ты настоящее произведение искусства.
Скорее подделка.
Кора заставила себя улыбнуться:
– Ты выглядишь шикарно, Кейтлин.
Подружке невесты полагалось затмить главную виновницу торжества. В последние две недели стало абсолютно ясно, почему родители так снисходительно отнеслись к ее замужеству. Хотели использовать свадьбу, чтобы заманить в сети Кейтлин члена королевской семьи. Принц Фредерик Ликандер из богатейшего европейского королевского дома приглашен провести несколько дней в Дервент-Мэнор в преддверии праздника, а журналистов и фоторепортеров проинструктировали превозносить неоспоримые достоинства подружки невесты.
– Спасибо, но сегодня твой день.
– И ты действительно в это веришь?
Сказав это, Кора сразу же пожалела. Сестра не обсуждала с ней планы герцогини, и лучшее, что Кора могла сделать, – не вмешиваться. Они всегда придерживались неписаного правила не говорить о различиях в отношении родителей к дочерям. Обе понимали, что это способно разрушить даже вежливые взаимоотношения, которые им удалось сохранить.
Кейтлин с самого детства отличалась покладистым нравом. Никогда не смеялась над Корой и не придиралась к ней, правда, и не защищала перед родителями. Однако особая связь между двойняшками действительно существовала. Бывало, Кора вдруг звонила Кейтлин узнать, все ли у нее в порядке.
Кейтлин вздохнула:
– Я думаю, так должно быть. Но главное, надеюсь, вы с Рафаэлем будете счастливы. Мама и папа не всегда правы, ты знаешь, и, если вы любите друг друга, у вас все получится.
Кора нахмурилась. Неужели это слеза?
– Кейт, что с тобой?
– Все в порядке. Я просто рада за тебя. Будь счастлива, сестричка.
Если бы. В ближайшем будущем Кора не видела ничего похожего на счастье, понятия не имела, как себя чувствует Рафаэль, но он наверняка злится. Особенно, учитывая, что под предлогом предсвадебной суеты она проигнорировала две его попытки связаться с ней. Ребячество? Да. Но она просто не хотела его видеть. Однако теперь спрятаться невозможно.
В животе заурчало, и Кора почувствовала, что краска уходит с лица. Она наверняка будет бледнее кремового кружевного платья. Найти бы кнопку «стоп» и остановить события. Но нет. Тогда уж лучше вперед, чтобы все скорее закончилось.
Гордость заставила выпрямить спину. Даже если это ее убьет, она будет вести себя так, словно поцелуя не было вовсе.
– Идем.
Надо просто следовать инструкциям, данным матерью.
«Все, что от тебя требуется, Кора, – улыбаться. Улыбайся и будь любезна со всеми. Старайся не забывать, что, как ни трудно в это поверить, ты Дервент. Не позволяй себе снова уронить имя».
И она улыбалась. Позировала фотографам и махала рукой из роскошной золотой кареты, запряженной лошадьми, катившей ее по гравийным аллеям Дервент-Мэнор. Солнце, помогая ей, блестело на зеленой листве дубов, стоявших по обеим сторонам подъездной аллеи, а церковные колокола звонили в такт со стуком лошадиных подков и нежным перезвоном бубенцов на их сбруе. И даже несмотря на то, что в голове, не переставая, звучали слова «ложь, ложь, ложь», Кора улыбалась, пока не заболели щеки.
Выйдя из кареты, она сфотографировалась с отцом перед старинной церковью, стоявшей здесь не одно столетие и видевшей свадьбы многих поколений Дервентов. Отец улыбнулся ей, обняв ее голые плечи. Ирония происходящего навалилась с такой силой, что у Коры чуть не подогнулись колени. В этот день все было фальшивым. Отец никогда прежде не обнимал ее, а теперь на камеру изображал все, на что способен.
