Что и случилось. Они говорили как чужие, каждый свое, и не слышали, не понимали друг друга, как не понимают друг друга люди, говорящие на разных языках. Эффект усугублялся тем, что актеры были в масках.
– Ну, Лизавета, ты даешь! – шепнул Седов, слегка придушив Лизу и бросив на кровать.
Дальше спектакль пошел своим чередом, и Лиза немного расслабилась. Вот уж и Отелло заколол себя ножом. Занавес, нужно выходить на поклоны.
Лиза встала, провела рукой по волосам, сложила губы в улыбку и тут столкнулась взглядом с Радунским. В его глазах было что-то такое… они горели темным лихорадочным огнем. Он тут же пригасил этот блеск и шутливо развел руками – дескать, хороша, что уж тут скажешь, слов просто нету. Так что Лиза подумала, что ей показался этот темный странный огонь в его глазах. Ну, свет, что ли, так отразился.
Тут поднялся занавес, и театр едва не рухнул от грома аплодисментов. Вызывали много раз, чего в этом театре не случалось. Главный тоже вышел на поклоны, чего не делал очень давно.
– Ты что же это делаешь? – В кулисах он поймал Лизу за руку.
– Не знаю я, кураж пошел! – Она счастливо смеялась.
– Ну, ладно, на первый раз прощаю, – он поцеловал ее в щеку, – уж больно ты хороша сегодня. Но только смотри, я сюрпризов не приветствую. Если хочешь концепцию роли переделать, заранее приди ко мне и скажи. Обсудим.
Ого, это что-то новое, раньше от него таких слов даже Анна не слыхала!
Вспомнив про Анну, Лиза нахмурилась. Как она там, бедная…
В гримерке ее ожидал огромный букет цветов и Лаврентий.
– Ты был на спектакле?
– Нет, я сейчас только подъехал. Ну, судя по всему, полный триумф, да?
– Да ладно, как там Анна?
– Ну… жить будет. Физически скоро пойдет на поправку, а так… совсем другая стала, я ведь ее много лет знаю. Ну, ничего, отдохнет, подлечится, а потом уедет в теплые края и забудет всю эту историю, как страшный сон.
– А как же Федорин? Ему все так и сойдет с рук?
Лаврентий отвернулся и помолчал.
– Говорил я с тем типом, который от Федорина ко мне приходил.
– Ну и?
– Ну и договорились мы с ним не то чтобы по-хорошему, но по-умному. Анне денег переведут достаточно, чтобы она из страны надолго уехала, если не навсегда. Им тоже не нужно, чтобы ее нашли. И убивать ее теперь хлопотно, а как свидетель она никуда не годится. Начнет полиция копать – как да что…
– Сволочь какая этот Федорин, ведь он ее нарочно в жертву приготовил!
– Да уж. Но сейчас это наилучший вариант. Лишний шум никому не нужен, Анне тоже. Она на все согласна, только бы уехать поскорее. Так что, Лизавета, история эта для нас закончилась. Вот посажу Анну в самолет и забуду про это, что и тебе искренне советую. У тебя вся жизнь впереди, перспективы большие открываются. Вон в театре-то что творится, аншлаг полный…
– Да уж… – против воли Лиза заулыбалась.
– И вот еще что. – Лаврентий взял ее за руку, и Лиза почувствовала, как что-то защелкнулось на запястье.
– Это тебе на память, – улыбнулся Лаврентий.
Руку облегал тонкий золотой браслет в виде змейки, в глазах у нее были два крупных зеленых изумруда, на хвосте поблескивали сколочки бриллиантов.
– Мне от Федорина ничего не надо! – вспыхнула Лиза и замахала руками.
– Это вовсе не от него, – Лаврентий мягко отвел ее руку, – это от меня. Просто так, ни к чему тебя не обязывает. Хорошая ты женщина – красивая, умная, талантливая. И смелая. Сейчас таких мало. Или вообще нету.
И ушел, не прощаясь и не оглядываясь. А в дверь тут же всунулась старая вешалка Надежда Константиновна:
– Лизочка, детка! Что же вы не идете, только вас все ждут! Пойдемте скорее!
На сцене был сервирован фуршет с шампанским. Главный поздравил всех с прекрасным спектаклем и сообщил, что его уже выдвинули на премию «Золотая маска». А также осенью повезут этот спектакль на фестиваль в Вену.
Все шумно радовались, обнимались и целовались. Лиза выпила один бокал шампанского, затем Седов налил ей второй, и обязательно нужно было чокнуться со всеми. Она чувствовала себя легко и свободно. Она прекрасно играла сегодня, публика в восторге, Главный доволен, история с Анной благополучно разрешилась, так что все роли будут теперь ее, и никто не посмотрит на нее косо, а если и посмотрит, то Лизе все равно, потому что она-то знает, что помогла Анне, не зря Лаврентий говорил сегодня такие хорошие слова.
Лиза взглянула на браслет и улыбнулась. Похоже, что у нее появился в лице Лаврентия хороший друг.
Тут она снова увидела Радунского, он смотрел на нее пристально, и в глазах у него полыхал темный огонь. Лиза рассеянно ему улыбнулась и отвела глаза. Стало как-то неуютно, неловко. Кажется, она малость перебрала шампанского, пора домой.
Актеры шумно веселились, кто-то принес гитару, Яго с Бьянкой запели уже какую-то итальянскую песню. Да, Верка Зайченко совсем не умеет петь, просила она роль Лауры в «Дон Жуане», так правильно Главный не дал, у Лизы эта роль лучше получается. И хорошо, что Эмилию не она играет, а эта новенькая Настя, Лизе с ней легче.
Тут она поймала себя на том, что занимается злопыхательством, и рассердилась. Точно, пора домой!
Она тихонько отступила в полутьму, ушла за кулисы и побрела к своей гримерке. Поморщилась, услышав взрывы хохота со сцены. Да, что-то актерская братия развеселилась не в меру! Ох, устала сегодня, вся выложилась на спектакле.
И вдруг какие-то руки схватили ее в темноте и прижали крепко. И голос, почти незнакомый, зашептал:
– Ах, Лизочек, да как же ты хороша! Не могу, не могу больше ждать! Совсем извелся!
Лиза рванулась, и в тусклом свете дежурной лампочки узнала Радунского. Он пыхтел и пытался ее поцеловать.
– Валентин Михалыч, да что же это такое! – Лиза не на шутку рассердилась. – Да что вы себе позволяете? Что творите? Разве я дала повод?
– Красивая женщина всегда дает повод одним своим существованием.
– Да отпустите же меня наконец! – Лизе удалось освободить одну руку, и она сильно толкнула Радунского в плечо.
Он попятился к стене, больно сжав ее руку, тогда Лиза попыталась его укусить. Она вся была во власти сильнейшего неуправляемого гнева, глаза застлал багровый туман. Все здравые мысли исчезли из головы. Это все же коллега по театру, им предстоит общаться на сцене, не стоит портить отношения.
Все, хватит!
– Достал уже своими приставаниями! – рявкнула она. – Отвали от меня раз и навсегда, старый дурак!
И рванулась, оставив в его руке кусок платья Дездемоны. Влетит от Надежды Константиновны, да и наплевать!
– Ты чем тут занимаешься? – Майор Акулова подошла к Патрикееву, который увлеченно листал какой-то многостраничный документ.
