Он напишет еще одну пьесу, в которой выведет самого себя – бедного актера и барда, и самодовольного графа, который считает, что своими деньгами и своей властью он может достичь всего, в том числе и посмертной славы.
Он покажет этого графа во всем его напыщенном ничтожестве, распишет его яркими красками, сделает смешным и жалким – как он это умеет.
Правда, поставить эту пьесу в своем театре не удастся – граф сотрет его в порошок. Но это не столь важно, эту пьесу прочтут и поставят позднее, когда ни графа, ни его самого, возможно, не будет в живых. Главное, что потомки узнают правду, и справедливость восторжествует.
Но есть еще одна сложность.
Он обязался отдавать графу все свои рукописи. У графа всюду есть свои шпионы, наверняка он подкупил кого-то из театральной прислуги, а возможно, и кого-то из актеров. Текст новой пьесы наверняка попадется кому-то на глаза, и граф вскоре узнает о ее существовании… если только… если только…
Шекспир вышел из своей гримерной и заглянул в каморку, которую занимал театральный реквизитор.
– Гарри! – окликнул он реквизитора. – Помнится, ты показывал мне какие-то удивительные чернила… невидимые чернила.
– Вы говорите о тех чернилах, сэр, которые можно увидеть только при особом свете?
– Именно о них, Гарри. Дай мне пузырек.
– Никаких проблем, сэр. Никак вы хотите написать письмецо замужней даме, у которой очень ревнивый муж?
– В самую точку, Гарри! Ты попал в самую точку. Муж и правда очень ревнивый, а вдобавок у него пудовые кулаки.
– Одну минутку, сэр, где-то у меня был пузырек таких чернил. Для правого дела Гарри ничего не жалко.
Вернувшись к себе с невидимыми чернилами, Уилл снова задумался.
Если он будет писать свою пьесу на чистых листах, это тоже может вызвать у кого-нибудь подозрение.
Или после его смерти эти листы могут использовать для какой-нибудь хозяйственной надобности.
И тут на глаза ему снова попалась старая колода карт.
Вот и решение!
Он напишет пьесу на этих картах. Они хранились сотни лет, сохранятся и еще столько же, покуда какой-нибудь проницательный потомок не прочтет то, что на них написано, и не откроет его тайну, тайну Уилла Шекспира.
Уилл разложил карты в ряд, по старшинству, обмакнул гусиное перо в невидимые чернила и написал первую фразу:
«Сцена первая. Лондон, улица перед входом в театр «Шиповник». Из дверей театра выходит Бард».
