Позитивная сторона стыда заключается в том, что стыд сдерживает естественный эгоизм, который расцветает пышным цветом как раз на стадии «практического осуществления» и позволяет детям получить больший опыт взаимодействия с другими. Им придется узнать, что они — значимы и уникальны
[28], но не больше, чем любой другой человек, в особенности — их родители. Не унижая и не подавляя детей, воспитатели должны помочь им в развитии от ощущения состояния грандиозности и всемогущества, порожденного их ощущением слияния с прекрасной и могущественной Матерью, до ощущения своей отдельной Самости, которая основывается на реальности. Небольшие дозы стыда, за которыми следует утешение, помогают детям превратить ощущение своей грандиозности в более реалистичное представление о себе. Однако, вызывая такой стресс, родители и воспитатели должны проявлять выдержку, чтобы у детей могла развиваться их индивидуальная эмоциональная сфера. Иногда такое развитие становится сложным как для ребенка, так и для родителей.
К окончанию стадии «практического осуществления» в возрасте около восемнадцати месяцев мать и ребенок больше не могут долго и эффективно функционировать как симбиотическое «МЫ». Иллюзия всемогущества Матери постепенно уступает дорогу признанию ребенком существующего между ними различия, а также ее интереса к другим людям кроме него и другой деятельности кроме связанной с ним. Заблуждения относительно своего величия, позволявшие ему так уверенно исследовать окружающий мир, начинают рушиться, выводя его из состояния эмоционального равновесия. Вплоть до трехлетнего возраста чрезвычайно энергичный ребенок все лучше и лучше осознает свою истинную уязвимость и становится все более озабочен местонахождением матери и чувствует тревогу, когда она его покидает. В ее присутствии он требует, чтобы она разделяла с ним абсолютно все; отсюда возникло и название этой стадии — «восстановление отношений» («rapprochement»). В переводе с французского оно означает восстановление или возобновление теплых отношений — это финальная стадия процесса сепарации-индивидуации.
Ребенок в возрасте от восемнадцати до тридцати шести месяцев, находящийся на стадии «восстановления отношений», обладает более высокими реальными возможностями, чем шагающий малыш, но он становится гораздо более робким, ибо у него уже нет иллюзии собственного всемогущества и грандиозности; нет и психологического слияния с матерью. Для его настроения и поведения характерна амбивалентность, когда он то подходит к Матери, чтобы она разделила с Ним его мир и воспроизвела удовольствия, которые он испытывал при симбиотическом слиянии, то в гневе от нее отстраняется, укрепляя свою независимость. Приступы гнева и ярости в этом возрасте отражают возмущение ребенка, его возрастающее осознание своего истинного места в миропорядке и утрату контроля над своей могущественной великодушной Матерью, которая когда-то была такой же его частью, как его собственное лицо и руки.
В конце этой многообещающей стадии драматической прилипчивости и не менее драматического неприятия появляется здоровый ребенок с реалистичным ощущением Самости и осознанием автономии других; вполне нормально, если это случилось до того, как ему исполнилось четыре года. Произошла индивидуация, и теперь можно считать, что у ребенка присутствует ощущение целостного и обособленного «Я».
Ниже я приведу пример того, как одна эмпатичная мать справилась с некоторыми проблемами, возникшими на стадии «восстановления отношений».
Эмили: спокойная обстановка, чтобы развиваться
Эмили, которой исполнилось двадцать семь месяцев, пробудившись от дневного сна, обнаружила в доме чужого человека. Пока она спала, к Матери зашла в гости подруга, и девочка услышала незнакомый голос в комнате, куда выходила дверь ее спальни. Она позвала Мать из постели, и та сразу откликнулась.
— У меня гости, — мягко сказала Эмили Мать, понимая, что дочь еще не совсем очнулась от сна. — Ты хочешь прийти и поздороваться с Сильвией?
Через несколько минут общения матери с дочерью с глазу на глаз они обе вышли из детской. Эмили крепко обняла Мать, уткнувшись ей в шею, таким образом спрятав лицо в ее волнистые белокурые волосы.
— Она любит бегать голышом, — заметила мимоходом Мать, обращаясь к своей гостье, тем самым как бы объясняя, почему дочь появилась раздетой. Так же в обнимку они обе сели за стол, и Мать возобновила прерванный разговор с подругой, ласково пошлепывая Эмили.
Вскоре Эмили повернулась и стала внимательно и осторожно осматривать незнакомую тетю. Мать одобрила, что дочь присоединилась к их компании, и предложила ей кое-что попить и поесть. Разговор перешел на другую тему, чтобы в нем могла участвовать Эмили, которая медленно в него включалась, вместе с тем делая руководящие замечания Матери. Время от времени она тянулась к блузе Матери и цеплялась за ее грудь.
— Нас только что отняли от груди, — пояснила Мать гостье, иногда не обращая внимания на цепляющуюся руку ребенка, а иногда просто убирая ее и направляя внимание Эмили на что-то еще. В голосе Матери не проявилось никакого раздражения, и она ни разу не попыталась пристыдить дочь. Не прозвучало ни одной реплики в духе «ты уже взрослая девочка».
К тому времени Эмили совершенно проснулась и в присутствии гостьи ощущала себя вполне свободно, однако она была не слишком довольна тем, что ей приходится делить с ней внимание Матери.
— Хватит разговаривать, — сказала она женщинам, которые замолчали, чтобы обратить внимание на девочку, а затем продолжали болтать, вместе с тем стараясь подключать к разговору и ее. Но та вовсе не хотела участвовать в разговоре.
— Хватит разговаривать, — повторила Эмили.
Она была непослушной девочкой. Поэтому она стала играть своей едой и есть косточки от черешни — в качестве скрытого вызова Матери, которая просила ее этого не делать.
— Нехорошо бросать еду на пол, — спокойно напомнила Мать Эмили, опять — без малейшего раздражения и не стыдя девочку повторила: — Не надо есть косточки от черешни, Эмили. Знаешь почему? Ты можешь подавиться.
И Мать продолжала болтать со своей гостьей, держа Эмили у себя на руках, взаимодействуя с ней и физически, и вербально. Эмили перестала играть едой и стала выплевывать на пол косточки от черешни.
— Пойдем, подруга, — сказала Мать Эмили. — Хочешь показать Сильвии свою комнату?
Она этого действительно хотела, в особенности фотографии Папочки, который в основном был темой их беседы. В своей комнате Эмили показала гостье разные фотографии, игрушки и, с явным удовольствием, — свое отражение в зеркале. Затем, вдобавок ко всему, она села на свой горшок и пописала.
— Ах, молодец, отреагировала Мать тоном, который полностью соответствовал спокойному ощущению успеха своей дочерью. — Ты не хочешь вылить это в туалет?
И девочка это сделала и спустила воду.
— Ты такая молодец, Эмили, одобрительно и уверенно сказала Мать.
