Джанет и Лэндон открывают двери, и мы с Чарли остаемся ждать в машине.
— Они обмениваются номерами, — говорит она, поглядывая на младшеньких. — Как мило.
Мы молча наблюдаем, как они щебечут, пока Джанет не исчезает в доме.
— Наш черед, — бубнит Чарли, открывая дверь. Я медленно иду с ней по дорожке, надеясь, что ее мама меня не заметит. У меня нет сил разбираться с этой женщиной. Невольно начинаю сочувствовать Чарли.
Она нервно крутит руки. Я знаю, она медлит, потому что не хочет оставаться одна. Во всех ее воспоминаниях мы все время были вместе.
— Который час? — спрашивает она.
Я достаю из кармана телефон.
— Начало одиннадцатого.
Девушка кивает и оглядывается на дом.
— Надеюсь, мама спит… Сайлас…
Я перебиваю:
— Чарли, я не думаю, что нам стоит разделяться.
Она снова встречается со мной взглядом. Вид у нее такой, словно она испытывает облегчение. В конце концов, я единственный человек, которого она знает. Последнее, что нам сейчас нужно, это, наверное, отвлекаться на незнакомцев.
— Хорошо. Я как раз это и собиралась сказать.
Я киваю на дверь позади.
— Нам стоит хотя бы сделать вид, что ты вернулась домой. Иди внутрь. Притворись, что ползешь спать. Я отвезу Лэндона домой и вернусь за тобой через час.
Она соглашается.
— Встретимся в конце дороги. А где переночуем?
Я задумываюсь. Полагаю, будет лучше, если мы останемся у меня, чтобы поискать что-нибудь полезное в комнате — вдруг мы что-то упустили?
— Я незаметно проведу тебя наверх в свою комнату. Нам нужно многое успеть за эту ночь.
Чарли опускает взгляд.
— Наверх? — спрашивает она с любопытством. Затем медленно вдыхает, и я слышу, как втягивается воздух сквозь ее сцепленные зубы. — Сайлас? — она прищуренно смотрит на меня с обвиняющим выражением лица. Понятия не имею, что я сделал, чтобы его спровоцировать. — Ты же не стал бы мне врать, да?
Я склоняю голову, усомнившись, не послышалось ли мне.
— В смысле?
— Я замечала некоторые мелочи…
Мое сердце ухает вниз. Что же я такого сказал?
— Чарли… не уверен, что понимаю тебя.
Она делает шаг назад. Прикрывает рот на секунду, а затем указывает на меня:
— Откуда ты знаешь, что твоя спальня наверху, если ты еще не был дома?
Черт!
Покачав головой, она добавляет:
— И в тюрьме ты кое-что сказал… О том, что в последние дни молился чаще, но мы же помним только сегодняшний день. А утром… когда я заявила, что меня зовут Дилайла? Я видела, что ты пытался не улыбнуться. Потому что знал, я вру. — Ее голос одновременно выражает подозрение и испуг. Я обнадеживающе поднимаю руку, но девушка начинает пятиться к дому.
Это проблема. Не знаю, что ей ответить. Мне не нравится, что она бы предпочла убежать в дом, который еще пять минут назад вызывал в ней ужас, чем остаться со мной. И зачем только я наврал ей этим утром?
— Чарли, пожалуйста, не бойся…
Но я вижу, что уже слишком поздно.
Она кидается к входной двери, но я догоняю и обхватываю девушку, прижимая ее к груди. Она начинает истошно кричать, и я зажимаю ей рот ладонью.
— Успокойся, — шепчу ей на ухо. — Я не причиню тебе вреда.
Последнее, что мне нужно, это чтобы она перестала мне верить. Чарли хватается обеими руками за мою ладонь, пытаясь высвободиться из хватки.
— Ты права, Чарли, ты права. Я соврал. Но если ты успокоишься хоть на две секунды, я объясню почему.
Она поднимает ногу, опираясь на меня спиной. Затем со всей силы отталкивается ею от дома, и мы оба падаем назад. Я выпускаю ее из рук, и она начинает уползать, но мне удается в последний момент ухватить ее и прижать к земле. Чарли поднимает голову и смотрит на меня круглыми глазами, но уже не кричит. Я прижимаю ее руки к земле.
— Перестань! — приказываю я.
— Зачем ты соврал? — кричит она. — Зачем притворялся, что с тобой происходит то же самое?!
Она снова брыкается, но я усиливаю хватку.
— Чарли, я не притворяюсь! Я тоже все забывал! Но сегодня этого не произошло. Не знаю почему. Я помню лишь последние два дня, все! Клянусь. — Я смотрю ей в глаза. Чарли продолжает бороться, но как-то неохотно, словно хочет услышать мое объяснение. — Утром я не хотел, чтобы ты меня боялась, поэтому сделал вид, что это случилось вновь. Клянусь, до сегодняшнего утра это происходило с нами обоими.
Она успокаивается, опускает голову на землю и закрывает глаза от усталости. Эмоциональной и физической.
— Почему это происходит? — шепчет она, примирившись с поражением.
— Не знаю, Чарли. — Говоря это, я отпускаю одну руку. — Не знаю. — Убираю волосы с ее лица. — Сейчас я тебя отпущу. Затем встану и сяду в машину. После того, как отвезу Лэндона, я вернусь за тобой, ладно?
Она кивает, но глаз не открывает. Я отпускаю вторую руку и плавно поднимаюсь. Освободившись, Чарли быстро садится и отодвигается от меня, прежде чем встать.
— Я врал, чтобы защитить тебя. А не чтобы навредить. Ты же мне веришь, да?
Она трет место на руке, где я ее держал. Затем слабо кивает и, прочистив горло, говорит:
— Возвращайся через час. И никогда больше не ври мне.
Я жду, пока она зайдет в дом, прежде чем направиться к машине.
— Что это, черт возьми, было?! — интересуется Лэндон.
— Ничего, — отвечаю я, глядя в окно, пока мы проезжаем мимо дома Винвудов. — Просто пожелал ей спокойной ночи. — Тянусь на заднее сиденье за нашими вещами. — Я собираюсь вернуться в Jamais Jamais.
Братец смеется.
— Вчера мы немного его покорежили. Помнишь, машиной ворота сносили?
Помню. Я там был.
— Но авто еще может ездить. Попытаться стоит, да и не могу я постоянно пользоваться этой тачкой. А чья это вообще машина?
— Мамина, — отвечает он. — Утром я написал, что мы сдали твою в мойку и нам нужна ее тачка.
Я знал, что он хороший парень.
— Значит… Джанет, да? — спрашиваю я.
Лэндон отворачивается к окну.
— Заткнись.
Капот машины смят до такой степени, что превратился в массу искореженного металла. Но, судя по всему, повреждения были только внешними, поскольку машина завелась с первого раза.
Мне так и хотелось снова зайти за ворота и накричать на ту безумную женщину, что сбила нас с верного пути, но я не стал этого делать. Папа Чарли и так перевернул ее мир с ног на голову.
