Я неторопливо еду к дому Чарли и жду ее в конце дороги, как мы и договаривались. Отправляю ей сообщение с описанием машины.
Пока жду, начинаю мысленно продумывать различные теории. Единственное объяснение нашей ситуации, которое мне удалось найти, имело сверхъестественный характер.
Проклятье.
Похищение инопланетянами.
Путешествие во времени.
Опухоль головного мозга?
Бредятина полная.
Тем не менее все эти идеи я записываю, и в этот момент открывается пассажирская дверь. Меня обдувает порыв ветра, и Чарли садится внутрь. Мне невольно захотелось, чтобы этот ветерок принес девушку прямиком в мои объятия. Ее волосы влажные, а одежда свежая.
— Привет.
— Привет. — Она застегивает ремень безопасности. — Что пишешь?
Передаю ей блокнот с ручкой, а затем выезжаю со двора. Чарли читает мой краткий список.
Затем говорит:
— Это полный бред, Сайлас. Мы поссорились и расстались за ночь до того, как это случилось. На следующий день мы ничего не помнили, кроме всяких мелочей, типа книг и фотографий. Так происходит неделю, пока я опять не теряю память, а ты — нет. — Она подгибает под себя колени и стучит ручкой по блокноту. — Что мы упускаем? Что-то важное. Я ничего не помню до сегодняшнего утра, значит, вчера случилось что-то, из-за чего ты перестал забывать. Что вчера было?
Я отвечаю не сразу. Обдумываю ее вопрос. Все это время мы предполагали, что к случившемуся имеют отношение другие люди. Например, Креветка и ее мама. В какой-то период я думал на отца Чарли. Но, возможно, мы ошибались. Может, все дело в нас самих.
Доехав до моего дома, к правде мы не приблизились ни на шаг. Не ближе, чем сегодняшним утром. Не ближе, чем два дня назад. Не ближе, чем неделю назад.
— Войдем через заднюю дверь, а то родители могут не спать.
Последнее, что нам сейчас нужно, это чтоб они увидели, как я тайно провожу Чарли к себе в комнату. Если войдем через заднюю дверь, то сможем обойти кабинет отца.
Она оказывается открытой, и я захожу первым. Убедившись, что внутри никого нет, беру Чарли за руку и быстро веду по лестнице в свою комнату. К тому времени, как я закрываю за нами дверь, мы оба тяжело дышим. Девушка смеется и падает на кровать.
— Это было весело! Могу поспорить, мы и раньше так делали.
Она садится и с улыбкой убирает волосы с глаз. Затем оглядывает комнату, в очередной раз видя ее впервые. В моей груди зарождается тоска по тем чувствам, которые охватили меня в отеле, когда она заснула в моих объятиях. По уверенности, что я сделаю абсолютно все, чтобы вспомнить, каково было ее любить. Господи, как же я хочу все вернуть! Почему мы расстались? Почему позволили ссоре наших семей встать между нами? Глядя на нас со стороны, я даже верю, что мы были родственными душами, пока не разрушили эти отношения. С чего мы взяли, что можем перечить судьбе?
Я замираю.
Взглянув на меня, Чарли сразу понимает, что мне в голову пришла мысль. Она придвигается к краю кровати и склоняет голову набок.
— Ты что-то вспомнил?
Я сажусь на кресло и качусь к ней. Беру ее за руки и сжимаю их.
— Нет. Но… у меня появилась одна теория.
Она выпрямляется.
— Что за теория?
Уверен, вслух это прозвучит более безумно, чем в моей голове.
— Ладно, итак… наверное, это покажется тебе глупым. Но прошлой ночью… когда мы были в отеле…
Она кивает, как бы позволяя мне продолжать.
— Последняя мысль, промелькнувшая в моей голове перед сном, была о том, что, пока ты считалась пропавшей, я не чувствовал себя полноценным. Но, найдя тебя, я впервые ощутил себя Сайласом Нэшом. До того момента я никем себя не чувствовал. И я помню, как поклялся себе, что больше никогда не позволю нам разделиться. Поэтому… я подумал… — Отпускаю ее руки и встаю. Пару раз обхожу комнату, пока Чарли тоже не встает. Мне не должно быть стыдно произносить следующую часть вслух, но увы. Это глупо. Как и все остальное, что происходит сейчас в нашей жизни.
Я нервно потираю затылок и смотрю Чарли прямо в глаза.
— Чарли? Что, если… когда мы расстались… то пошли наперекор судьбе?
Я жду, что она рассмеется, но вместо этого руки девушки покрываются мурашками. Она трет их и плавно опускается обратно на кровать.
— Бессмыслица, — бормочет она. Но в ее речи нет убежденности, а значит, часть ее считает эту теорию достойной рассмотрения.
Я тоже сажусь в кресло и придвигаюсь к ней.
— Что, если мы должны были быть вместе? А своим поведением спровоцировали… не знаю… раскол.
Чарли закатывает глаза.
— То есть ты хочешь сказать, что Вселенная стерла наши воспоминания, потому что мы расстались? Звучит немного самовлюбленно.
Я качаю головой.
— Знаю. Но да. Гипотетически… представь, что родственные души существуют. И когда они сходятся, им уже нельзя расставаться.
Она складывает руки на коленях.
— И как это объясняет, что ты на этот раз ничего не забыл?
Я снова начинаю мерить шагами комнату.
— Дай мне минутку на раздумья.
Она терпеливо ждет, пока я брожу туда-сюда. Затем поднимаю палец.
— Обещай меня выслушать, ладно?
— Я слушаю.
— Мы любили друг друга с детства. Между нами определенно была связь, длиной во всю нашу жизнь. До того момента, как на нашем пути не возникли внешние факторы. Ссора отцов, ненависть наших семей. Ты точила на меня зуб, потому что я считал твоего папу виновным. Здесь есть некая схема, Чарли. — Я беру блокнот и просматриваю список вещей, которые мы не забыли. — Мы помним то, что определяло нашу личность. Наши страсти и увлечения. Ты помнишь книги. Я помню, как работать с фотоаппаратом. Помним тексты любимых песен. Исторические и общеизвестные факты. Но мы забыли то, что навязывали нам другие. Например, я забыл, как играть в футбол.
— А люди? — спрашивает она. — Почему мы забыли всех знакомых?
— Они создают слишком много побочных воспоминаний. Мы бы помнили, как познакомились с ними, какой отпечаток они оставили на нашей жизни. — Снова чешу затылок. — Не знаю, Чарли. Многое из этого кажется бредом. Но прошлой ночью я снова почувствовал с тобой связь. Словно я любил тебя годами. А этим утром… я не потерял память, как ты. Это должно что-то значить.
Чарли встает и начинает шагать по комнате.
— Родственные души? — бормочет она. — Это почти так же глупо, как проклятье.
— Или как синхронная амнезия у двух человек?
Она прищуривается. Я вижу, как крутятся шестеренки в ее голове, пока она покусывает подушечку большого пальца.
