Мне хочется дочитать эту запись, но нет времени. Какой идиот забудет добавить яйца? Переворачиваю вперед.
Сегодня забрали моего отца.
Сажусь ровнее.
Сегодня забрали моего отца. Я ничего не чувствую. Когда же меня накроет? А может, у меня, наоборот, переизбыток эмоций? Все, на что я способна — это сидеть и смотреть в стенку. Я чувствую такую безнадежность, словно мне надо сделать что-то полезное. Все изменилось, и в моей груди зияет рана. Сайлас продолжает приходить ко мне домой, но я не хочу его видеть. Или кого-либо другого. Это несправедливо! Зачем заводить детей, а потом делать какую-то глупость и бросать их? Папа говорит, что это все ошибка и правда всплывет на поверхность, но мама не перестает плакать. Мы также не можем воспользоваться кредитками — все они заморожены. Телефон беспрестанно трезвонит, а Джанет сидит на кровати и сосет палец, как в детстве. Мне просто хочется умереть. Ненавижу того, кто сделал это с моей семьей. Я даже не могу…
Переворачиваю пару страниц.
Нам придется съехать. Сегодня приходил папин адвокат. Суд решил забрать наш дом для погашения долга. Я узнала об этом случайно, когда подслушивала их разговор с мамой за дверью в кабинет. Как только адвокат ушел, она заперлась в спальне и не выходила два дня. Через дней пять нам нужно будет съехать. Я начала собирать вещи, но даже толком не знаю, что можно забрать. Да и где мы теперь будем жить? С неделю назад у меня начали выпадать большие клочки волос, когда я расчесываюсь или мою голову. А вчера у Джанет были неприятности в школе, потому что она расцарапала лицо девочке, смеявшейся над тем, что наш папа в тюрьме.
У меня есть пара тысяч долларов на сберегательном счету, но, если говорить серьезно, кто решится сдать мне дом? Не знаю, что и делать. Мы так и не поговорили с Сайласом, но он приходит каждый день. Я попросила Джанет избавиться от него. Мне так стыдно! Все обсуждают нас, даже друзья. Анника случайно добавила меня в групповой диалог, где они обменивались мемами о тюрьме. Хотя, если подумать, сомневаюсь, что это была случайность. Она бы с радостью прибрала Сайласа в свои лапы. Что ж, теперь у нее есть такая возможность. Как только он поймет, какой позор навлекла на себя моя семья, то не захочет иметь со мной дела.
Господи, что же я был за человек? Почему она так думала? Я бы ни за что… не думаю, что я мог бы…
А вдруг?.. Я закрываю дневник и потираю лоб. У меня начинает болеть голова, а я ни на дюйм не приблизился к разгадке. Решаю почитать еще одну страницу.
Я скучаю по своему дому. Можно ли так его называть, если учитывать, что он уже не мой? Я скучаю по бывшему дому. Иногда я прихожу туда, становлюсь на противоположную часть улицы и погружаюсь в воспоминания. Не знаю, была ли наша жизнь такой уж прекрасной до того, как папу посадили, или я просто жила мечтой о роскоши. По крайней мере, тогда я не чувствовала себя неудачницей. Мама только и делает, что пьет. Ей стало плевать на нас. Трудно не задаваться вопросом, а не случалось ли так и раньше, или мы были просто декорациями в ее гламурной жизни. Ныне ей не все равно лишь на то, что чувствует она.
Мне жаль сестру. У меня хотя бы был шанс вкусить настоящую жизнь, с настоящими родителями. Она же еще маленькая. Данная ситуация неминуемо отразится на ней — она даже не имеет нормального представления о том, каково жить полноценной семьей. Джанет постоянно злится. То же можно сказать и про меня. Вчера я издевалась над мальчишкой, пока тот не заплакал. Это было приятно. И неприятно одновременно. Но, как говорил папочка, если быть жестче, чем они, мне не смогут причинить боль. Я переплюну всех в их же игре, и меня оставят в покое.
Вчера после занятий мы ненадолго встретились с Сайласом. Он накормил меня бургером и отвез домой. Ему впервые довелось увидеть ту дыру, в которой мы нынче живем. Я заметила шок на его лице. Он высадил меня, а примерно через час я услышала звуки газонокосилки снаружи. Он заехал к себе и взял ее вместе с парой инструментов, чтобы привести мой дом в более привлекательный вид. Я хотела бы любить его за это, но чувствовала лишь стыд.
Сайлас делает вид, что его не волнует, как сильно изменилась моя жизнь, но я знаю, что это не так. Не может быть, ведь я уже не та, какой была прежде.
Папа часто мне пишет. Не знаю, можно ли верить его словам. Если он прав… даже думать об этом не хочу.
Копаюсь в письмах ее отца. О каком из них шла речь? Тут я вижу его. В животе все скручивает.
Милая Шарлиз!
Вчера я разговаривал с твоей мамой. Она сказала, что ты все еще встречаешься с Сайласом. Я очень разочарован. Я же предупреждал тебя об этой семье! Его отец виноват в том, что я в тюрьме, но ты все равно продолжаешь любить Сайласа. Ты осознаешь, как мне больно об этом слышать?
Ты думаешь, что знаешь его, но он такой же, как его отец. Не семья, а клубок змей! Шарлиз, пойми, я не пытаюсь тебя обидеть. Я всего лишь хочу уберечь тебя от этих людей. Вот только я заперт за решеткой и не могу позаботиться о собственной семье. Я могу только предупредить тебя и надеяться, что ты прислушаешься к моим словам.
Мы потеряли все — дом, репутацию, семью. Зато к их и без того безразмерному капиталу прибавился и наш. Это неправильно. Пожалуйста, держись от них подальше. Только взгляни, что они со мной сделали! Со всеми нами!
Передай сестре, что я люблю ее.
Папа
После этого письма я проникаюсь сочувствием к Чарли. Ей пришлось выбирать между парнем, который несомненно был без ума от нее, и отцом, любящим манипулировать.
Нужно проведать его. Я нахожу ручку и переписываю обратный адрес с письма. Достаю телефон и вбиваю его в поисковике. Тюрьма находится примерно в двух с половиной часах езды от Нового Орлеана.
И это только в одну сторону. Достаточно много времени, потраченного зря, когда у меня всего сорок восемь часов. К тому же, меня преследует ощущение, что все это время я был занят не очень полезным делом. Записываю расписание визитов и решаю, что если не найду Чарли до утра, то поеду к ее папе. Судя по этим письмам, он для нее самый близкий человек. Ну и бывший Сайлас, конечно же. Раз уж я понятия не имею, где она может быть, у ее отца могут быть догадки. Интересно, согласится ли он на встречу?
Из коридора доносится резкий звук звонка с урока, и я вздрагиваю. Беру стопки писем и аккуратно прячу их в рюкзак. Это был последний урок; надеюсь, я найду Креветку на указанном месте.
7. Чарли
Меня заперли с парнем. Комната крошечная и пахнет хлоркой. Тут даже теснее, чем в предыдущем помещении. Не помню, как я проснулась и попала сюда, но теперь я здесь. Будем говорить откровенно — я много чего не помню за последнее время. Он сидит на полу, прижавшись спиной к стене и разведя ноги в стороны. Я наблюдаю, как он откидывает назад голову и начинает петь припев «О, Сесилия»
[2].
