– Ргррав!
Резкий звук заставил Чарльза вздрогнуть прежде, чем он сообразил, что рядом залаяла собака. Затем капитан разглядел и самого пса: крупный светлый силуэт у ног ближайшего из гостей. Алвы!
– Судьба все-таки есть, – усмехнулся Ворон, – но воображения у нее никакого.
– Господин регент, – все, что пришло в голову Чарльзу, это щелкнуть каблуками. – Дежурный адъютант Проэмперадора капитан Давенпорт. Герцог Ноймаринен отдыхает.
– В отдыхе, как мне говорили, нуждаются все, – одобрил регент, – и лишь Создатель бодрствует денно и нощно, хотя в последнее верится с трудом. Марсель, у тебя нет желания слегка смягчить неловкость встречи? У Готти как-то не вышло.
– Это будет непросто, – бергер в светлой шубе подхватил Чарльза под руку и оказался виконтом Валме. – Готти не виноват. Он не знает всех обстоятельств, как и я, к слову сказать.
– Капитан дежурил в Октавианскую ночь, – объяснил Алва, придерживая своего пса. – Идиллическое было время.
– Где идиллическое? – не понял Валме. – В Олларии?
– Везде, – Ворон чему-то усмехнулся. – Симпатичные войны, уютные заговоры, приятные покушения… Адъютантская щель возле приемной цела?
– Да, монсеньор.
– Я переночую там, а виконта, раз уж вы с ним ладите, заберите и накормите. Можете выпить, с дежурства я вас снимаю.
2
В одной лесной деревне жил Пес. Хозяином его был Пастух, и в юности Псу не раз приходилось вступать в бой с волками, однако со временем хищники узнали остроту собачьих клыков и стали охотиться в других местах. Овцы мирно паслись на берегу речки, а Пес приглядывал за бестолковыми ягнятами, которые могли свалиться в воду, да слушал жаворонков. Его счастье омрачали лишь блохи, приставшие к бедняге на последней ярмарке. Пес не понимал, почему у него стала чесаться шея, это было очень неприятно, но приходилось терпеть. Приходилось терпеть и блохам, которых решительно не устраивало их нынешнее положение: Пес им не нравился, к тому же у него была невкусная кровь.
– Что может быть горше, чем оказаться привязанным к никчемной твари? – сетовали блохи. – Разве это жизнь? Это прозябание.
– Мне кажется, я скоро провоняю овцами, – вздыхала Изысканная блоха.
– А меня покинет вдохновение, – вторила ей Поэтичная.
– Но здесь не так уж и плохо, – робко возражала Хромая.
– Для уродов, – огрызалась Грубая.
– Мне страшно за наших детей, – беспокоилась Чадолюбивая. – Бедняжки всю жизнь проведут в этой мерзости.
– Хуже того, – пророчила Мрачная, – та же участь ждет и следующие поколения.
– И в этом виновата моя мамочка, – жаловалась Самая Красивая. – Зачем, ну зачем она бежала в эту мерзкую глушь? Ее это устраивает, но я рождена для другого!
– Все рождены! – обижалась Справедливая.
– Нужно бежать, – предлагала Решительная.
– Нужно!
– Хотя бы ради наших детей…
– И наших талантов…
– И любви, которую здесь не встретить!
– Но как?! Скажите кто-нибудь, как нам выбраться из этого ужаса?!
– Рано или поздно судьба дарует нам шанс, я уверена! Главное – дожить и не потерять себя!
И блохи дожили. Погожим осенним днем из лесу вышел Волк – сильный и молодой. Ему хотелось есть, а пасущиеся на опушке овцы казались легкой добычей. Про Пса Волк слышал, но юности свойственна дерзость, к тому же Волк был в ссоре с родней и не желал оставаться с ними в одном лесу. Тем не менее, прежде чем выбрать подходящего ягненка, Волк сходил и посмотрел на Пса, который как раз чесался, выдирая клочья шерсти и подскуливая. Зрелище было столь жалким, что Волк, больше не скрываясь, помчался к добыче. Пес услышал шум и, позабыв о своих невзгодах, бросился в бой. Враги сцепились в смертельной схватке.
– Прыгаем! – крикнула соплеменницам Решительная блоха. – Другого шанса может не быть!
– А трусы будут гнить в своей овчарне! – хохотнула Грубая.
– Если только наш волк не загрызет вашу тварь, – добавила Мрачная.
– И вы сдохнете с голоду, – подхватила Самая Красивая. – Прощайте, родители, вы меня никогда не понимали.
– Вперед! – велела Решительная. – За мной!
Прыжок Решительной был удачен: она попала туда, куда хотела, и скрылась в густой серой шерсти, подав пример другим. Блохи одна за другой перебирались на волчью шею, но не все. Кто-то опасался промахнуться и сгинуть от голода в жутких травах, кто-то боялся тех, кто уже живет в волчьем меху, кто-то просто метался, упуская момент за моментом, а схватка становилась все ожесточенней. Пес и Волк то налетали друг на друга, то отскакивали, то вновь бросались в бой. Кровавая пляска делала переправу смертельно опасной, а потом Волк не рассчитал. Совсем немного, но Пес был опытен и в полной мере воспользовался ошибкой противника. Белые клыки сомкнулись на волчьем горле, хлынула кровь, и все было кончено.
Прибежавший Пастух достал нож, снял с Волка его прекрасную шкуру и сунул трофей в реку, не зная, что губит десятки надежд.
– Печально, – сказала наблюдавшая за трагедией с песьей шеи Изысканная блоха. – И горько.
– Но мы живы, – напомнила Хромая.
– Главное, – поддержала Чадолюбивая, – будут живы наши дети.
– А творить можно и в хлеву, – поддержала ее Поэтичная. – Ой, кто это?!
– Я вернулась, – прошептала израненная Решительная. – Я вернулась домой… Все мои соратницы погибли, а я…
– Прочь! – заорала Чадолюбивая. – Явилась объедать наших детей?
– Изменница, – воскликнула Изысканная, – коварная и неблагодарная!
– Неудачница, – припечатала Хромая.
– Ну как, выбралась из глуши?
– Волчьей крови захотела? Мир повидать захотела?!
– Ты предала не только нас. Ты предала нашего дорогого Пса!
– Ступай жрать траву… Тля!
– Других погубила и за нами вернулась?
– Прочь!!!
Разъяренные блохи окружили Решительную, намереваясь скинуть ее с песьей шеи, однако расправу невольно прервал Пастух, вздумавший потрепать Пса по загривку.
– Бедняга, – сказал он, – весь в крови. Идем, я тебя в речке отмою!
Подсохшее перо почти не оставляло следа, Арлетта сунула его в чернильницу, перечитала написанное и поняла, что вышло злей, чем задумывалось. Такое с ней уже бывало. В Олларии.
Левий, прочитав сказочку о ненавидящем Слизне, спросил, почему она написала это именно сейчас. Вразумительно объяснить, что на нее накатило, графиня не смогла, потому вопрос и запомнила. Теперь женщина задала его себе сама и опять не нашла ответа. Бесноватых в Придде вывели еще осенью, разве что зелень притащили гости из других провинций?
