Из-за бетонного забора я могла видеть только головы, но слушать их разговор это совершенно не мешало.
– Может, врут? – гудела девичьим баском Сонька. – Лерка – она ведь бешеная. Кинулась в лобовую на этих цып – они и кексанули. А нам потом впаривать начали.
– Врут или нет, но Пигалица-то уверена, что видела их в ЗБ.
– Да выдумывает она всё! Как она могла рассмотреть их на таком расстоянии?
– Не скажи, Пигалица – девчонка глазастая. Лерку-то она первая срисовала. Да и потом подсказки правильные давала.
– И что с того? Лерку, может, и срисовала, а беженку нет.
– Это еще ни о чем не говорит. После-то она все точно расписала: как мы тут крутились, и как эти лошарки пропали. Она тогда все глаза себе проглядела, тоже понять ничего не могла. А после обнаружила их на крыше больнички.
Альбинка повернула голову, и я сообразила, что она смотрит не куда-то, а в сторону далекого ЗБ.
– Какое у нас тут расстояние? – продолжала рассуждать вслух Альбинка. – Километра полтора по прямой – за двадцать минут могли и доскакать.
– Ага, как птички! Тут еще по улицам петлять нужно.
– Дело в другом. У них и этих двадцати минут не было.
– Это Пигалица так говорит.
– А ты ей не веришь?
– Конечно нет! Она что, на часы каждую секунду смотрела? Откуда ей знать, сколько прошло времени?
– Маркушина с Галкой врут, Пигалица тоже врет – кому же тогда верить? – на этот раз Альбинка хмуро взглянула на Соню. – Может, мне и тебе не стоит доверять?
Толстуха потупилась.
– Все равно, – упрямо пробурчала она. – В ЗБ они по-любому не могли попасть быстро. Напутала Пигалица. Кого-то другого там рассмотрела. Это уж потом они туда прокрались…
– Может, и так.
Альбинка задумчиво покосилась на плиту забора, нагнувшись, пролезла через отверстие. Теперь она была по эту сторону и снова изучала пространство. Внимательно оглядела заросли крапивы, даже на корточки присела, словно следопыт, изучая землю своим прокурорским оком.
– Чего там? – нетерпеливо прогудела из-за забора Сонька.
– Да пусто, обычная дыра…
Альбинка продвинулась чуть вперед, а мне вдруг пришла в голову отчаянная мысль. Сонька-то ни за что в дыру не пролезет, а значит, есть шанс покалякать с Альбинкой тет-а-тет.
– Эй, принцессы, чего вы тут забыли? Кошелек с долларами потеряли?
Альбинка, вздрогнув, подняла голову. Глазки ее зло сверкнули.
– Это не мы – это ты здесь что-то забыла.
– Ага, а вы ищете. Чужое-то прибирать к рукам всегда приятно.
– Ты слезай, чего прячешься-то на верхотуре?
– Да запросто.
Примерившись, я спрыгнула вниз. Высоковато, но пятки не отшибла. Спасибо папке – научил правильно прыгать.
В дыре забора показалось возбужденное лицо Соньки.
– Чего там у вас?
– Рандеву, Сонечка! – весело объяснила я. – Болтаем тут без тебя, наслаждаемся. Если хочешь, присоединяйся.
Сонька ладонью пробежалась по шероховатому краю прохода, но даже не стала пытаться протискиваться. Ясно было, что застрянет, как Винни-Пух в норке кролика. И ЗБ ее вряд ли спасет: ему такие кадры без надобности.
– Ну? И как это у вас получилось? – Альбинка прямо поедала меня взглядом. И ведь не только злость читалась в ее глазках – она в самом деле сгорала от любопытства.
– Сама-то как думаешь?
– А чего мне думать, у тебя язык есть – ты и расскажешь.
– Больно уж интересная история, чтобы тебе рассказывать. – я издевательски улыбнулась. – Такие вещи только самым близким подругам доверяют, а ты мне кто? Не друг и не враг, а так…
Уголки губ у нее судорожно дернулись.
– Думаешь, пригрела беженку – и нашла друга?
– Во-первых, действительно нашла, а во-вторых, не называй ее беженкой.
– А как мне ее называть?
– Очень просто – по имени. Или уже отучилась различать людей? Делишь всех на быдло и дворян?
– А кто вы еще? Быдло и есть! Растете в трущобах, еще и гнете из себя кого-то! – Альбинка вновь начала заводиться, но меня это ничуть не трогало.
– По-моему, это ты гнешь, Альбиночка. Ломаешь всех подряд. В классе, считай, всех уже перепортила. Мальчишки и те сторонятся тебя, девчонок в рабынь превратила. Неужели приятно, когда все перед тобой на полусогнутых ходят?
– А перед тобой не ходили?
– Со мной дружили, – медленно проговорила я. – Если ты понимаешь, конечно, это слово.
– «Дружили»! – она фыркнула. – Да боялись тебя – вот и хороводились рядом, пресмыкались перед тобой.
– А теперь, выходит, перед тобой пресмыкаются?
– Может, и пресмыкаются. Потому что уважают!
– Да ну? – удивилась я. – Интересно, за что тебя уважать?
– Ну ты курятина! – Альбинка в бешенстве помотала головой. – До сих пор живешь точно в каком-нибудь перепрелом девятнадцатом веке. Включи мозги, дикарка! На дворе-то третье тысячелетие! Кому нужна твоя дружба? Какой с нее навар?
– Видишь ли, монстроидам вроде тебя сложно такое объяснить. Может, даже вообще невозможно.
– Да ты и не можешь ничего объяснить! – выкрикнула Альбинка. – Не можешь, потому что сама ничего не понимаешь.
– А ты, значит, со своими рабынями понимаешь?
– Конечно, понимаю! Им удобно со мной, а мне с ними. Это называется симбиоз, и только полные идиоты закрывают на это глаза! Между прочим, я для них делаю такое, до чего ты в жизни бы не додумалась.
– Ну-ка, ну-ка! Поделись.
– Да пожалуйста, мне своих идей не жалко.
Альбинкино лицо раскраснелось, и я подумала, что все-таки девка она красивая. Прямо Жанна д, Арк. Только вот воевала она не на тех баррикадах.
– Помнишь, ты с Вервитальевной поругалась? Из-за свиней?
– Ну и?..
– Так этот театр я срежиссировала. Специально ее провоцировали и снимали втихаря. Думали, если матюкнется, будет прикол! К этому все и шло, догоняешь? Она ругается, мы подогреваем ее, она срывается, а мы потом показываем все эти дела на большом экране. И честно предлагаем: либо выкладываем в сеть и на стол директрисе, либо она ставит нам за полугодие то, что попросим.
– Круто!
– А ты как думала! Это реальная стратегия, а не твои детские игры в романтику!
– Так она и повелась на ваши угрозы. Нашли дуру.
– Это ты, похоже, дура – не понимаешь, как они все сегодня трясутся. Бумажки, отчетности, циркуляры… И законов полно всяких, что детей защищают. Так что за ругань на уроках на нее и в суд можно было подать. Доказательство-то на руках! И мы бы это доказательство сделали, если б не ты со своим умничаньем. Влезла – и все испортила!
