Доску я, кстати, тоже обнаружила – здесь же, под лестницей. Не поленившись, забралась наверх, кое-как водрузила на место. Хватит с нас ломаных шей и разбитых коленей. Повторно проверила стальную дверь, но запор был надежный.
Прихрамывая, вернулась в первый зал, переместилась в следующий. Свет от моего сотового был не ахти какой, но, по крайней мере, двигалась не вслепую. В этом помещении стоял теннисный стол, вдоль стенок тянулись лавки для болельщиков. Тут же, поставленный на попа́, высился старенький бильярд. Год назад, помнится, я тоже здесь сражалась. Сначала в бильярд, потом в теннис. Соперниц высадила без особого труда, но первый же мальчишка с такой же легкостью высадил и меня. Так что больше проторчала на лавке.
Фонарик светил не слишком далеко, однако на помощь приходила память, и я скоренько восстанавливала в голове немудреную топографию подвала. Сейчас будет малый тир, где на столах разбирали автоматы и с тех же столов с локтя и с упора стреляли в бумажные мишени. Помнится, попада́ла неплохо. Самый лучший результат – сорок шесть очков из пятидесяти. Так… А тут вроде должно быть узенькое ответвление…
Я посветила налево и в самом деле разглядела проход, выводящий в коридор, который когда-то использовали как главный стрелковый полигон.
В начале коридора стелили маты для стрелков, а в конце коридора располагался гигантский пулеуловитель – проще говоря, щит, обитый толстенными листами железа. Всего раз я, наверное, к нему и подходила, чтобы посмотреть результаты стрельбы, и потому сейчас был лишний повод прогуляться.
Конечно, разумнее было посидеть или подремать, дожидаясь, когда нас выпустят, но торчать на одном месте было тоскливо. Кроме того, дух исследователя, по обыкновению, толкал меня на поиск неведомого. Хотя что может быть неведомого в старом школьном подвале? Вроде ничего, а с другой стороны, так считали все вокруг, и потому никто здесь толком ничего не изучал.
Иное дело сегодня – в вынужденной темноте да при полной свободе действий.
В самом деле, когда еще получится прогуляться по школьным подземельям, тем более что в свете фонаря все представало в непривычном и совершенно загадочном виде. Не бог весть какое путешествие, но некое подобие азарта я все-таки ощущала, и если поначалу буднично шлепала кроссовками по каменному полу, то уже через какое-то время шаг мой изменился. Не то чтобы я стала красться, однако простодушную туристку уже не изображала, то и дело замирая на месте, настороженно прислушиваясь. Мгла – это мгла, и относиться к ней следовало с почтением. В голове сами собой завихрились образы, знакомые с детских лет, – вурдалаки, оборотни и прочие кровососущие красавцы. Сколько их, однако, навыдумывали! Или, может, не выдумывали, а брали прямиком из жизни? Здесь, в прохладной тишине, сгустившейся под тяжестью тьмы и бетонных сводов, отчего-то легко верилось во все страшное и клыкастое.
А еще через минуту я и впрямь ощутила присутствие чего-то постороннего. Кто-то или что-то наблюдало за мной! Я легко в этом убедилась. Стоило мне застыть на месте, как некто выдавал себя легким шелестом. Я вслушивалась какое-то время и снова продвигалась вперед. Пять – десять шажков – внезапная остановка. Причем замирала я в самый неожиданный момент, чтобы сбить с толку преследователя. Один раз, мне показалось, я даже расслышала дыхание существа. Сердце мое выдало дробь, мысли смешались от детских страхов.
И одновременно стало зябко и стыдно. Ведь не маленькая уже – вон какая вымахала, а очутилась в темноте – и перепугалась! Может, тут кошка бродит? Или крыса…
Фантазия услужливо превратила крысу в пса, а у пса тут же повалила изо рта желтая нездоровая пена. Чёрт! Этак можно и свихнуться! Я торопливо вынула из-за пояса свой штырь. Почему-то сейчас он показался мне легким и безобидным. Если это собака, да еще крупная, – скажем, с теленка, – то такую щепочку-занозу она даже не заметит. Отхватит вместе с рукой и преспокойно дожует остальное. А после рванет к Альбинке и на десерт закусит ею.
Мысли мои совершили кульбит и резко сменили направление. В самом деле, а вдруг это Альбинка? Дамочка-то она злая, мстительная. Тем более что падать с трона всегда неприятно. Что, если и она вооружилась какой-нибудь железякой и отправилась добивать соперницу? Всё ведь к тому и шло. Зачем оставлять в живых подранка? Пристукнуть, тело где-нибудь припрятать, а наверху наплести потом какую-нибудь сказку. Даже если когда-нибудь найдут тело, опять же несложно сочинить историю про несчастный случай. Шла себе, шла – поскользнулась, очнулась – гипс. То есть гипс – в смысле капец и финиш. Безо всяких никулинских бриллиантов.
Я подумала, что версия с Альбинкой мне нравится куда больше нетопырей, мертвецов и зомбиков. Верно, это и придало решимости. На слух определив примерное направление, с фонариком наперевес и с занесенным над головой штырем я ринулась в атаку.
– А-а-а! – Собственный истошный вопль меня оглушил.
И тут же завизжал мой неведомый преследователь. Уже от страха. Свет фонарика выхватил скукоженную на полу фигуру. Человек сидел на корточках, зажмурившись и продолжая визжать.
– Блин!.. Альбинка?
Это действительно была она. Только вместо железки в руках она сжимала все тот же бесполезный смартфон, и плечики ее ходили ходуном. Она плакала и тряслась, точно ее и впрямь собирались бить и рвать на куски.
– Да хватит орать-то! Зачем кралась за мной?
– Я… Я… – Альбинка захлебывалась от слёз.
– Дура ненормальная – вот ты кто! А если бы я тебе сейчас убила?
– Я… Я боялась оставаться одна.
– Ты? Боялась?! – я не верила своим ушам.
– У меня… – она продолжала всхлипывать и заикаться. – У меня боязнь замкнутого пространства. Я не могу… Даже если с кем-то и днем – все равно бывает страшно, а одной…
Она вовсе не придуривалась. Явно говорила правду. Уже и жакет свой слезами промочила. И личико стало сморщенное, как у старушки.
Вместо ярости и раздражения в грудь опять начинали сползаться жалостливые козявки и слизняки. Ну почему всё так по-дурацки? Другим всё фиолетово, по барабану и до лампочки, а я как дура начинаю жалеть. Людей, зверей, деревья с цветочками. Ведь только что готова была обрезком железным ударить – и вот уже сама присаживаюсь рядом, по плечику вздрагивающему поглаживаю.
– Все нормально, успокойся. Ничего страшного тут нет, обычный подвал.
– Да-а-а… – проблеяла Альбинка. – А почему ты тоже кралась?
– Кралась? Да это я твои шаги услышала. Вот и подумала: вдруг это кто-то другой.
– Кто другой-то?
– Ну… я растерялась. Получалось, что и мне приходилось признаваться в своих страхах. Только ведь скажу – хуже будет. Мне-то было просто не по себе, а эта трусиха совсем разнюнится. И получатся у нас тут детские ясли – с рёвом, слюнями и прочими соплями.
Глава 24. Обитель пленниц
Никто нас вечером так и не выпустил. Я раз десять ходила наверх, проверяла: могучая дверь оставалась неприступной. Само собой, и стучать пробовала. Штырем да по железу – совсем даже не скажешь, что тихо, но только это здесь громко, а там, за второй дверью, скорее всего, царила тишина. Разве что ухом прижавшись, что-то расслышишь, только кто же это будет делать! Про девочек наших мне и гадать было лень. Либо забыли, либо решили проучить всерьез. Ладно, хоть не каникулы, впереди всего лишь одно воскресенье! Но сутки все-таки придется куковать. А там… там видно будет.
