Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник –
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом…
Мама комкала в руках платок, часто прикладывала к глазам, а я держала в руках часы. Потому что ровно в семь к нам обещал заглянуть дядя Боря. Наверное, еще неделю назад я бы смирилась и плюнула, но сегодня все было по-другому. А может, это я стала иной – после ЗБ, после примирения с Альбиной, после удивительной встречи с Евгением. Как бы то ни было, но я дозрела, потому что точно знала: больше споров в нашей квартире не будет, во всякой случае тех, которыми дирижировал дядя Боря.
Кони мчат-несу-ут,
Степь все вдаль бежит;
Вьюга снежная
На степи гудит…
Пели на два голоса, и получалось у них здо́рово! Я даже не подозревала, что наши мужчины умеют так здорово петь! А всего-то и нужно было – забыть про политику и взять в руки гитару…
Уходить не хотелось, но в нужную минуту я все же заставила себя подняться и выскользнула в прихожую. Чтобы меня не услышали, дверь за собой прикрыла с ювелирной осторожностью. Раньше я пошла бы на хитрость и попросту отключила домофон со звонком, но в этот вечер все должно было произойти совершенно иначе. И потому, стремительно спустившись по лестнице, я вышла на улицу и заняла пост у подъезда.
Люблю пунктуальных людей! Вот и дядю Борю мне не пришлось долго караулить. Он шагал деловито – с сумкой, нагруженной пивом, человек-детонатор и человек-провокатор.
Я двинулась ему навстречу, широко улыбаясь.
– А-а, Лерочка! Привет-привет! Что, народ уже в сборе?
– Все в сборе. – слово «все» я выделила и заступила ему дорогу. – Вы знаете, у нас там сейчас всё так трогательно и просто замечательно, и не надо вам туда ходить.
– Не понял? – он остановился, удивленно приподнял брови.
– Что ж тут непонятного? Вы больше к нам не приходите, пожалуйста. Так выходит, что вы заставляете их нервничать, кричать, а у папы от этого болит сердце. Я его очень и очень люблю, понимаете?
– Погоди, погоди, Лер! Что ты такое говоришь?..
– Вы ведь не желаете ему зла, правда? Или все-таки желаете?
Дядя Боря растерянно сморгнул. Кажется, до него дошло, что его не собираются пускать в дом.
– Но… Они ведь мои друзья, – произнес он.
– Вот поэтому я и говорю с вами откровенно. Мне очень не хочется, чтобы у папы случился инфаркт или инсульт. А за ту тарелку супа я прошу у вас прощения. Так получилось… Но лучше вы к нам больше не приходите, хорошо?
Сникнув, он глазами убежал в сторону. Это было даже больше чем растерянность – это было полное поражение. А я смотрела ему в лицо и продолжала улыбаться. Не знаю, на что я была способна в ту минуту и что бы еще отчебучила, но я не сомневалась, что сегодня он к нам не придет.
– Что ж… Если ты так считаешь…
– Вы не обижайтесь. Просто ваши темы их убивают. Не надо им больше спорить, поверьте.
И я таки добила его. Бормоча под нос что-то невнятное, он как-то жалко начал разворачиваться, при этом попробовал взглянуть на меня, но тут же спрятал глаза, точно черепаха, юркнул под невидимый панцирь. Не прощаясь, зашагал обратно.
– Не болейте, дядь Борь! – пожелала я ему вслед и ощутила в себе двойственное чувство – жалость пополам с фонтанирующей радостью. Но радость была намного сильнее.
У меня словно гора с плеч упала! В самом деле, не требовалось никаких пакостей-подлостей, никаких ловушек в подъезде и прочих мудреных хитростей. Все, что следовало, я сказала, и дядя Боря меня услышал.
Еще через пару минут я снова сидела на диванчике и обнимала маму. На этот раз часы мне были не нужны. Про дядю Борю никто не вспоминал.
А дядя Витя с папой на два голоса пели уже что-то совсем старорусское, от чего хотелось делать сразу много дел: мечтать, плакать, изобретать новые и старые велосипеды, мыслями устремляться в самые немыслимые уголки вселенной.
И почему-то верилось, что в одном из таких уголков с чистого листа начинает свою жизнь наш несчастный сосед – тот самый, что еще недавно готовил себя к смерти.
Я столкнулась с ним несколько дней назад возле ЗБ сразу после школы. Он сам пришел туда – стоял себе и смотрел на почерневшие окна. Он был готов. Я сразу поняла и даже не стала ему ничего объяснять, просто взяла за руку и повела мимо бдительных камер, прямо по центральной лестнице. И насчет охраны я ничуть не тревожилась: даже если увидят и бросятся догонять, ЗБ их не пустит. Потому что прежде мы должны были добраться до «Крыльев». И мы добрались…
Для него, изрядно ослабевшего, четвертый этаж оказался серьезным испытанием, и уже на последней лестничной площадке мне пришлось его крепко поддерживать. Сосед дышал тяжело, с характерным присвистом, но глаза его глядели с надеждой. Лучики света разбега́лись от роговиц, меняя взгляд и весь облик. Он, конечно, сознавал, что я повела его не на обычную экскурсию. Может, где-то внутри и впрямь ждал какого-то чуда, и это чудо я показала ему, пригласив в процедурную. В прошлый раз ЗБ преподнесло нам с Лизой «музыкальную шкатулку», на этот раз нас встретило совсем иное помещение. «Вот они – знаменитые „Крылья желаний“, – тихо пояснила я. – Если чего-то очень и очень хочешь, надо встать спиной к ним, и крылья станут твоими».
Прозвучало это немного нелепо, но сосед выслушал меня вполне серьезно. И, так же серьезно поблагодарив, шагнул к «Крыльям». Чтобы не мешать ему, я вышла из комнатки и, возвратившись на лестничную площадку, заглянула в пролет между перилами. Этажом ниже по ступеням торопливо стучали подковками сапог трое полицейских. Совсем еще молоденькие курсанты, которых гоняли к ЗБ на оцепление.
«Я тут!» – позвала я.
И они разом повернули головы. Но посмотрели не вверх, а куда-то в сторону.
И в ту же секунду с моим зрением произошло нечто странное: я увидела этих ребят уже из гостевой залы на том же самом этаже. Я словно пряталась между закопченными колоннами, зависнув под самым потолком. Но я не пугала их, напротив – улыбалась, включив все свои «ямочки и складочки».
Глупость, конечно, но вот убедила меня Альбинка, был у нее такой талант. Я даже не к месту подумала, что ей бы в психологи пойти, чтобы таких, как я, в чувство приводить. А что? Она бы это дело классно организовала. И пошли бы из ее кабинета королевы да принцессы – с ямочками, с прядками да с обалденными улыбками. И мужчины враз воевать бы перестали, потому что зачем воевать, когда кругом такие красавицы? Это из-за одной все насмерть биться готовы, а когда их много – это ж мир сразу расцветет да воссияет…
Вот и курсантики мои повелись – послушно зашагали ко мне, а я поплыла-полетела куда-то. Направление не выбирала: все получалось само собой. Только время от времени окликала их, не позволяя повернуть назад. И они двигались – зачарованные, вконец ошалевшие.
Только когда прыткие курсанты убежали в дальнее от нас крыло здания, я открыла глаза и вновь убедилась, что стою на четвертом этаже, возле лестницы. Мельком отметила, что еще одной байкой отныне станет больше: вернутся мои курсантики и обязательно напишут в форумах о чудесном призраке, пытавшемся заманить их в ловушку. Конечно, поведают, как они отчаянно сопротивлялись и как уставшее привидение наконец-то оставило их в покое…
