Тяга к постельной философии развилась после того, как Хайш отказался от идеи захватить мир — пережил этап демонического максимализма, который со всяким по молодости случается. А за триста лет еще остались занятия, рассеивающие зеленую тоску: убийства, пытки, ложь и мошенничество. Такие действа сами по себе азартны, но цель рано или поздно размывается, потому как в глобальном контексте все сводится к одному: укради — потрать, заработай — потрать, обмани — потрать, выбей — потрать. Но в мире так мало вариантов трат! Бедные смертные живут по тому же принципу, но нескольких десятков лет им попросту недостаточно для уразумения: статей расходов не так уж и много, потому игра заключается только в азарте от поиска доходов.
Он бы и разлом не искал: ведь так играть интереснее! Но в азартном процессе немного вляпался. Вступил в коалицию с двумя демонами, вскрыли они несколько банков, затем Хайш решил, что красноглазые и без общака прекрасно проживут. Но демоны злопамятные — они и за стыренный леденец готовы веками мстить. Кое-как ноги унес, а его замечательную трехэтажную хижинку на Лазурном берегу разнесли в щепки. Хайш после того впервые всерьез задумался, что не такой у него характер, чтобы продолжать жить привычным образом жизни, но не иметь возможности защититься от полновесных демонов. Да его чуть рассветники в первую встречу не прикончили, совсем никуда не годится.
Мир устроен хаотично, никакого порядка. Например, Хайш ощущал примерно, где находится разлом — в восточной части города он будто бы ощущал себя сильнее, но радиус поиска составлял километров тридцать. Самолично прошагал каждый сантиметр, прислушиваясь к колебаниям ощущений, но ничего конкретного. Разлом из себя может представлять сантиметровую дырку сквозь материю, спрятанную под любым кустом или в стене здания — попробуй отыщи. О самом разломе узнал один из новоиспеченных экстрасенсов, он сам толком понять не смог, что во сне увидел. Потому и выдал одному демону, тот убил экстрасенса, чтобы больше никому об этом не сказал, и открыл тайну Хайшу: на такие дела лучше отправляться вдвоем с тем, кому доверяешь. Мало ли, какая конкуренция за разлом на месте возникнет? Хайш сдал демона рассветнику, примчался сюда и даже убедился, что информация правдива. И больше ничего. Даже удивляться нечему! Не надо было экстрасенса убивать, как сделал тупой его напарник.
Город поразил его невероятной экзотичностью: мало людей, мало машин, мало всего, за что хоть взглядом можно зацепиться. Все как-то простенько и камерно. Найдет разлом и сразу полетит куда-нибудь в Детройт, для психологической реабилитации. И самое поразительное — на население не больше двухсот тысяч аж целых два рассветника! Хотя девицу можно считать за половину рассветника, но все равно — слишком много. Хайш не терял надежды, что именно через них и решит свою проблему. Все к тому и шло. Они привыкнут к его присутствию, начнут доверять, а там уже и для сотрудничества созреют.
Но упустить джина Хайш не мог, хоть этим и отодвигал дружеские отношения с рассветниками. Они ж все придурки конченые, убьют вместе со всеми знаниями. Нелюди! А у Хайша был и правильный план, и удобный подвал, и — самое главное — неукротимое желание веселиться хоть две недели напролет.
Джин веселиться отказывался. Уже на первой отрезанной руке ныл, как младенец, и повторял одно и то же:
— Желание должен загадать смертный! И добровольно отдать за это душу! Если ты мне притащишь сюда силой хоть сотню смертных, я не смогу найти разлом!
Хайш же в очередной раз сокрушался несправедливости бытия:
— Да почему всегда так сложно-то? А если я тебе человека с хранителем притащу?
— Да не даст никакой хранитель своему человеку заключить такую сделку! Отпусти, брат! Я ведь еще пригожусь…
Он все ныл и ныл. Жалко, сопли вытирать нечем. Хайш раздумывал целых пять минут. С возрастом демоны начинают вступать в прочные союзы с себе подобными — это старческое желание общения и привязанности хоть к кому-то. Хайшу до такого маразма далеко. Джин пользы не принесет — стоит ему освободиться, как он свинтит отсюда на другой конец света. С другой стороны, он ведь свой! А это дилемма. Что бы ты ни делал, количество зла в мире должно увеличиваться…
Четыре минуты чаши весов колебались, но в конце пришло решающее озарение: да этот однорукий упырь теперь каждому будет трещать и про Хайша, и про разлом. Просто чтобы отомстить. Потому дальше тянуть нет смысла. А тут еще и гончие на улице зарычали — не иначе, рассветники в гости приперлись. Хайш ведь сразу чувствовал, что джин сыт. То есть его смерть освободит последнюю или последние съеденные души.
Он вытер полотенцем кровь с руки — незачем пачкать новый мобильник и сообщил рассветнице, куда лучше сходить в гости. А уже после прикончил неприятно ноющего джина. Тот обмяк, безвольно раскрыв рот, из которого медленно просачивалось голубое сияние. Одна, две… А, нет, не две — вторая уже порядком истратилась. Но человеку и с половиной души жить легче, чем совсем без. Полтора доброго дела сделал! Молодец какой. Хайш поморщился: ах, это неприятно щекочущее чувство, когда случайно причиняешь добро.
Теперь снова придется наблюдать за рассветниками и отчаянно с ними дружить. Девица с хранителем уже рядом объявилась, как Хайш и предполагал. Но второй раз бить тем же тараном глупо. Правильнее проявить терпение и хитрость — эти качества любому демону и прибыли, и лет жизни добавляют.
Марина почему-то была одна в лесу, где они обычно занимались. Хахаль ее, по всей видимости, занят учебой или другой девицей. Даже у рассветников должны быть физиологические потребности, иначе совсем тоска. Хайш со стороны понаблюдал — она безнадежна. От таких ударов даже воздуху перпендикулярно, а нормальному демону щекотно станет. Но с ножами орудует неплохо. Не пройдет и двухсот лет, как сможет попасть в медленно передвигающееся чучело оленя.
Хайш вздохнул и направился налаживать приятельские связи. Рассветница, завидев его, замерла и скривилась. Притворяется, что не рада. Но Хайш умел улыбаться так, что девушки любой комплекции и предпочтений невольно начинали улыбаться в ответ.
— Привет, рассветница! А где дружбана зарыла? Давай хоть я тебя потренирую, раз мне все равно делать нечего.
— Вали отсюда, тварь!
Ух, какая вежливая! Такой самое место в закатниках, а не среди эти унылых зануд.
— А что так безрадостно? — удивился Хайш. — Не я ли вам с последним делом помог? И прикончил сразу, как и обещал.
Она была вынуждена отвести взгляд. Наверняка душенька вернулась на место, претензий остаться не должно. Но это если плохо придумывать:
— Ну да. И обманул нас!
— Природа у меня такая, — он шагнул ближе и улыбнулся мягче. — Не суди, как говорится. У тебя ведь тоже есть недостатки. Давай я тебе прощу твои, а ты — мои?
Но с ней было что-то не так — и на улыбку не реагировала, и глазами словно прожечь пыталась. А, наверное, вспоминала другие инциденты, к которым можно придраться. А потом и озвучивать их не стала, прошипела:
— Просто уходи. Похоже, что ты не нашел разлом, иначе кругами бы не курсировал. Так иди, ищи. И избавь меня от своей смазливой рожи.
