— Выпьем, суицидница?
Марина в очередной раз поморщилась от этого обращения и в очередной раз не стала поправлять. Без толку взывать к несуществующей тактичности.
— Давай. Только совсем чуть-чуть. Ночью могут напасть.
— А я пьяный лучше отбиваюсь, — он, как всегда, поражал легкостью восприятия всего вокруг.
Марина села к барной стойке. Сделала один глоток и отставила стакан.
— Хайш, а ваш пленник не сказал ничего, что могло бы натолкнуть на мысли о следующем туре? Нам бы хоть какие-то зацепки, на кого придется очередной удар.
— Можешь сама у него поинтересоваться.
— Что? — Марина от неожиданности вскочила на ноги. — Он все еще жив?! Но… А если бы его освободили, пока мы все вместе уезжали?! Хотя ладно… пойдем его допрашивать!
— Успокойся, убили, — Хайш улыбнулся. — Но неужели ты нас с Ильей действительно считаешь такими придурками?
Опять обычный развод, но Марина почувствовала разочарование не от своей наивности, а от того, что, похоже, в самом деле вознамерилась пытать демона, и ее так неожиданно лишили возможности. Наверное, напряжение последних дней сказывалось — хотелось выпустить пар. И Хайш предложил довольно предсказуемый способ:
— Спать сегодня будем вместе. В случае нападения некогда всех по дому собирать.
Она думала лишь секунду, а потом кивнула. Так или иначе, несмотря на все скабрезные намеки, этот аргумент был очень весомым. Марина обошла весь особняк: подоконники засыпала солью, запечатала каждую стену невидимым огнем и заклинанием. Но даже эта страховка не могла считаться стопроцентной гарантией. Из-за ее безалаберности уже пострадала Алиса, второго шанса она врагам не даст.
Но притом не могла не волноваться, когда после быстрого душа шла в спальню. Хайш свои желания и не скрывал, а она до сих пор не определилась с собственным отношением. Конечно, сближение недопустимо — тут все ясно. Но ведь и пар выпустить надо…
Однако в комнате на втором этаже, где Хайш уже разместился на единственной кровати, она немного растерялась. Он переоделся в чистый деловой костюм и даже про галстук не забыл! Улегся на спину, подложив руку под голову, и задумчиво смотрел в потолок. Марина приготовилась к каким угодно действиям с его стороны, но абсолютно не ожидала увидеть отсутствие любых действий. Она легла с другой стороны и закуталась в одеяло. Вытерпела минут пятнадцать, но любопытство не позволяло уснуть:
— Хайш, тебе до сих пор больно? — она имела в виду его раны, конечно.
— Да.
— Настолько больно?
Он так и продолжал смотреть в потолок.
— Насколько?
Марина отважилась:
— Ну, что ты даже целоваться не лезешь.
— Хочешь, чтобы я лез?
— Нет. Удивляюсь, что ты не лезешь. И оттого беспокоюсь — вдруг у тебя внутри еще звездочки остались?
— Не остались.
Еще минут пять Марина размышляла над этим. Он уже не выглядел бледным, но в чем тогда подвох?
— Хайш, если тебе больно или что-то беспокоит, то нет ничего позорного, чтобы в этом признаться! Не я ли недавно ковырялась в твоих внутренностях?
— Хочешь повторить опыт?
— Нет.
— Тогда спи.
Марина вытерпела еще минуту.
— Хайш, я сегодня поцеловала тебя при Илье. Ему это не понравилось?
Он, наконец-то, хотя бы лицо в ее сторону повернул, но позу не изменил.
— Илье это очень понравилось. Он так сразу и подумал: «Слава чертям! Суицидница скоро расслабится и перестанет донимать меня!»
— Ты можешь ответить серьезно?
— Я, по-твоему, мысли умею читать? Издал бы твой Илья при этом какой-нибудь вопль, я мог бы говорить — соврал или нет. Но он промолчал.
— Выходит, что ему не понравилось?
— Выходит, что ты параноик. Люди так зациклены на чувстве вины, что испытывают его по любому поводу. Илья принял решение тогда, но каждый день новый Илья принимает новые решения. А ты все загоняешься и загоняешься.
— Намекаешь на то, что его чувства ко мне изменились?
— Намекаю на то, что ты мне спать мешаешь.
Марина уверенно пододвинулась чуть ближе, ощутив какую-то безбрежную неуязвимость.
— Тогда обними хоть. А то мне придется остаться с чувством, что я тебя домогалась. И… не домоглась.
Он будто бы нехотя повернулся на бок, одной рукой развернул ее к себе спиной, потом ухватил за живот и резко прижал к себе. И замер! Замер, как если бы просто выполнил назойливую просьбу! Марина недовольно фыркнула и решила больше не продолжать разговор. А то и в самом деле похоже, что типа Хайшу все равно, а не все равно тут только ей. Еще чего не хватало.
Надо будет его оповестить: если это и есть хваленая темная сторона, то даже дети в детском саду развлекаются отвязней. Или чего он там пытался кому доказать? Но все это может подождать до утра. Марина устроилась в его объятиях поудобнее и отдалась на волю усталости. Все-таки это Хайш — знакомый, надежный, вечно раздражающий Хайш, который никогда не делает того, чего от него ждут. Зато любой план приводит в исполнение… Эта мысль показалась какой-то смутно тревожной, но Марина не успела ее обмозговать.
Утром, однако, он ей не дал возможности для иронии, буквально выпихнув с постели. Зато Марина быстро проснулась, чтобы услышать:
— Идем к остальным! У меня есть идея.
Идея оказалась до абсурдности гениальной. Даже Алиса немного оживилась. Она уже то ли смирилась с тем, что эту неделю не доживет, то ли тяготилась тем, что друзья из-за нее оказались привязанными к дому. Пары рассветников хватит, чтобы за ней присмотрели. Через два дня приехала молодая Лариса и мужчина из ее же города. Они уже заранее знали о том, что тут творится… а вот о присутствии Хайша в команде не подозревали.
— Демон?! — кричала Лариса так, чтобы, вероятно, расслышали рассветники по всему миру. — Вы якшаетесь с красноглазым демоном?
— Да, — Илья оставался спокойным. — Это именно он вытащил меня из ловушки, если интересно.
— Да тебя бы там никто и не удерживал! Ты же закатник!
Сергей, ее напарник, был более рассудительным — верный признак рассветника с большим опытом:
— Ну-к, Ларчонок, не перегибай. На демона можешь любую бочку катить, но Илья из наших. Даже если закатник… Кстати, а ты закатник?
— Нет! — вступилась за друга Марина. — Он изменился внешне, но может использовать наши амулеты и заклинания! Да и факт, что он до сих пор в команде, разве это не доказывает?
Сергей посмотрел внимательно на Илью, который уже научился быть ровно настолько эмоциональным, чтобы не вызывать подозрений, и уверенно кивнул, ему было достаточно аргументов:
