Четыре года назад они поменяли свою хрущевскую двушку на гораздо более просторную квартиру ближе к центру. Опять же мать все организовала — заключила договор с одинокой бабушкой об уходе, а потом позвонила бывшему мужу — тебе якобы все равно нечем по вечерам заниматься, так вот будь добр, поработай сиделкой. Все же ради твоих детей! Отец без сопротивления подчинился, по-прежнему чувствуя вину. И хоть бабушкина квартирка не являла собой шикарные хоромы, но ее продажа после смерти подопечной, как раз и помогла матриархальному семейству улучшить жилищные условия.
Словом, Настина мама была героем. Ну, эдаким боевым генералом. Но, повзрослев, и в папе Настя тоже увидела героя — другого покроя и склонного к другим подвигам. Ведь он, как и мать, тоже все делал ради любви к дочерям и не подумал обзаводиться другой семьей, даже когда его дела наладились. Скорее всего, не считал себя вправе, а может, по иным причинам. Но главное — он не требовал героизма от других. В отличие от генерала…
— Насть, пойди-ка переоденься, красавица моя! — мать всегда здоровалась за завтраком очередным требованием. — Эта юбка делает твои худые ноги худыми до безобразия! Катюш, что сидишь, глазками лупаешь? Неужели не найдется для сестры чего-то приличного?
Катюша предсказуемо скривилась:
— Мам, мы что, в нищете живем? Сколько мы еще будем вещами делиться?
Этим она только переключила мамино внимание с Настиной юбки на себя:
— Я бы на твоем месте тушью поделилась. И с сестрами, и со всем районом! Это ж сколько сил у тебя уходит на то, чтобы держать глаза открытыми при таком-то весе?
— А у меня там мышцы накачанные! — Катюша уже тоже привыкла к подобным перепалкам и не думала обижаться. — Туши на мне не больше, чем на тебе лака для волос!
— Красавица моя, вот когда будешь счастливой обладательницей трех волосинок, тогда и расскажешь мне, как из этого арсенала сотворить удобоваримую прическу без лака! А до тех пор, будь добра, не критикуй. Итак, Настя, на чем мы там остановились? — вернулась она к предыдущей теме.
Настя ответила с набитым ртом:
— Булочки, говорю, вкусные! Викуля у нас печет все лучше и лучше. Так мы скоро и продавать ее выпечку сможем за бешеные деньжища.
— Это точно. У красавицы моей прямо талант, — заулыбалась мать, глядя на младшую. — Викуль, а ты-то чего такая раскрашенная сегодня? У Катюши понахваталась или тоже глазные мышцы качаешь?
— А у нее свидание с Егоркой сегодня! — хмыкнула Катюша.
— Да у нее каждый день свидание с Егоркой, — монотонно отреагировала мать.
Викуля встречалась с Егором еще в школе, а теперь они поступили на один факультет. Отношения между этими двумя были трогательными и романтичными. Мама открыто не критиковала выбор дочери — взрослая уже, но и приязни к пареньку не демонстрировала. Тут и без телепатии ясно, что в нем родительница не видела той каменной стены, которую искала для каждой из своих красавиц. Егорка был подобен самой Викуле — такой же тихий, скромный… сильно напоминающий повадками отца. А у матери присутствовала ярко выраженная аллергия на такой типаж. Но если уж любят, что тут поделаешь?
Викуле еще повезло, а Настиного парня мать вообще в упор отказывалась замечать. Настя познакомилась с Сеней уже давно — они в тот день гуляли с сестрами в парке, и к ним подошли парни. Все тут же распетушились перед Катюшей, но Сеня был единственным, кто сел рядом с Настей на лавочку и тихо представился. С тех пор они и встречались, хотя мать каждый раз отмахивалась — мол, завтра же расстанетесь. И так на протяжении двух лет. Но по этому вопросу Настя с ней и не спорила — ей тоже так казалось. Если вначале Сеня и произвел на нее приятное впечатление, то с тех пор это впечатление с мертвой точки ни разу и не колыхнулось. Они встречались пару раз в неделю. Частенько по выходным Настя оставалась у Сени. И ее не удивит, если однажды они забудут созвониться в пятницу вечером, чтобы договориться о встрече в субботу. Просто забудут — потому что при таких длительных отношениях никакой близости душ между ними так и не возникло. Настя продолжала общаться с Сеней, потому что в ее возрасте уже нужно с кем-то общаться, хотя бы для того чтобы удовлетворять сексуальные потребности. И она полагала, что он продолжает звонить ей по той же причине. Иногда пара ходила в кино, а на день рождения и восьмое марта Сеня покупал Насте огромный букет цветов, но даже такие ежегодные приступы романтичности никаких всплесков эмоций не порождали. Парень был достаточно хорош, чтобы называться «постоянным», и недостаточно плох, чтобы Настя хоть раз всерьез задумалась о расставании.
О таких подробностях знала только сама Настя, так почему же мать продолжала звать ее парня «тухлым яйцом», даже не удосужившись запомнить имя? Ведь Сеня был серьезным, надежным, точно не легкомысленным; работал бухгалтером в крупной фирме и неплохо зарабатывал. Старше Насти на пять лет, но из-за худощавости выглядел ее ровесником. Именно подобная кандидатура должна была разбудить в матери счастливую тещу. Но нет. Возможно, потому что их отношения с Сеней так сильно отличались от отношений Егорки и Викули — те отлепиться друг от друга не могли. Потому-то Егорка считался хоть и незавидным, но бойфрендом, а Сеня — тухлым яйцом.
Настя, дожевав завтрак, бегло кивнула сестрам и матери и попыталась скрыться, но была остановлена на излете грозным:
— Красавица моя, юбку смени! А этой полы будем мыть. Тебе уже двадцать четыре, в такой хламиде мы тебя никогда замуж не выдадим!
Настя потом еще минут десять крутилась в своей комнате перед зеркалом, пытаясь понять, что же не так с этой юбкой — модная, недавно купленная вещица, причем с одобрения Катюши, у которой глаз-алмаз. И Сене понравилась. Мать просто не понимает нынешних тенденций. В итоге она махнула рукой, да так и отправилась на работу.
Ее теория о видах брака окончательно оформилась именно в тот день. В школе было родительское собрание, на которое пригласили и ее — учительницу английского. Поэтому освободилась Настя довольно поздно, а в октябре у них уже в девять вечера темнота, хоть глаз выколи. Работу свою Настя любила. Точнее не так — видела в ней смысл. Но в плане практичности это был не очень правильный выбор. Как же мать радовалась, когда Настя поступила в педагогический на факультет иностранных языков! Как же мать расстроилась, узнав, что дочь собирается работать по профилю — педагогом. Но смирилась, понимая, что поначалу нужно набраться опыта, хоть какой-то стаж заполучить в виде записи в трудовой книжке, а уж потом пробиваться на вакансии в мультимиллиардные корпорации. Она пока решила не зацикливаться на том, что в их городке мультимиллиардных корпораций не так уж и много… А Настя же получила свободу наслаждаться преподаванием, хотя была готова к тому, что это дело быстро измотает — так случается почти с каждым учителем, к сожалению. То ли сама профессия вместе с буйными детишками высасывают энергию, то ли низкая оплата труда заставляет пересматривать приоритеты, но факт остается фактом — даже лучшие учителя со временем перестают испытывать ту же радость, что в начале работы.
