Настя рассмеялась в ответ, но добавила в тон всю строгость, на которую была способна:
— Нет. Давай хоть что-то сделаем по-человечески, если остальное запороли. В конце концов, Сеня не виноват… И заслужил хотя бы нормального разговора.
— И кольцо ему оставь! — Артём смеялся всё громче и говорил всё быстрее, переходя почти на скороговорку. — Oh, my fuckin' ass! Как же я ненавижу это кольцо! И Сеню ненавижу. Да я в Москву был готов рвануть, лишь бы воздухом с ним одним не дышать. А наши будут смотреть на нас с осуждением, за спиной говорить… Одна Вероника останется довольна, но ее-то слушать никто не станет — кто же в таких серьезных вопросах ребенка слушает? И мама твоя мне жилы вытянет, а может, и оплеуху зарядит от души… Как же я рад, что она наконец-то мне зарядит оплеуху, да еще и за дело!
Выговорившись и отсмеявшись, Артём завел мотор. Настя не отрывала взгляда от его улыбки.
— Да ты видел-то ее только раз, не спеши с выводами!
— То есть не зарядит?
— Зарядит. Даже не сомневайся.
— А отец твой что скажет?
— Не знаю… — Настя призадумалась. — Наверное, обрадуется, что я унаследовала его предательские гены.
— Ты считаешь это предательством?
Среди шуток такой вопрос прозвучал неестественно серьезно.
— Конечно.
Он так долго молчал, что Настя погрузилась в мысли о предстоящем разговоре с мужем. Но Артём вырвал ее оттуда:
— А знаешь, в чем парадокс? Вот ты — предатель, неверная жена, самая ядрёная местная блудница… а я все равно не могу себе представить, чтобы ты меня предала. С первого дня, как тебя увидел, сразу понял — ты останешься, даже если у меня рак поджелудочной железы будет.
— Придурок! Когда ты уже повзрослеешь?
— А я давно уже взрослый, задолго до знакомства с тобой повзрослел.
— Тогда не шути так!
— Это у меня спонтанно выходит, от волнения… Должна была бы уже и привыкнуть. Но я постараюсь повзрослеть еще больше. Хотя до полной адекватности вряд ли получится… я люблю тебя.
Настя не ответила, смотрела на него сквозь мутную пелену и внутри кричала ответ. Но сердце сжалось так сильно, больно, что она не сумела выдавить ни звука. А когда смогла снова дышать, то говорить что-то было уже не время. Но ведь Артём и так всё знал.
* * *
Перед дверью она долго настраивалась. С Артёмом всё выглядело простым, но обязано было быть сложным. Если бы кто-нибудь оказался на месте Насти, то она уже давно бы посоветовала — разводись, ты имеешь право быть счастливой. Все мы темные звери, когда дело заходит так далеко за наши интересы. Все — когда становится вот уже настолько невыносимо — бесчувственные эгоисты. И она советовала бы это другим, не понимая, как это сложно. Взять — и потушить в чьих-то глазах огонек. Взять — и опровергнуть собственные слова и теории. Разрушить семью одним собственным эгоизмом. Если кто-нибудь говорит, что это просто, то он безбожно врет. Но Настя не дала себе права передумать. Ей следовало поступить так раньше…
— Настя, — Сеня был одет. — Ты почему телефон не слышишь?
— Что случилось?
— Твой отец… его на скорой увезли. Инфаркт. Все уже в больнице.
Глава 14
Викуля постоянно шмыгала носом. Она, папина маленькая любимица, никак не могла справиться с волнением. Катюша гладила ее по голове, но сама при этом выглядела собранной. Мама тоже пришла. Она сидела молча и пялилась в стену, всем видом демонстрируя, что не переживает. Отец до сих пор находился в реанимации, и пока не прозвучат хоть какие-то новости, никто, включая показательно равнодушную Марию Максимовну, с места не сдвинется.
Сеня усадил Настю на лавку, а сам тихо поинтересовался у остальных, что купить. Сбегав за кофе, он сел рядом с женой и взял за руку. И до нее только теперь дошло, что она натворила. Точнее, как не вовремя она это натворила. Теперь ей не только за отца переживать придется, но еще и тратить силы на то, чтобы не вырывать конечности из теплой ладони Сени.
— Я пойду позвоню — отпрошусь назавтра, — сказала она, чтобы встать и хотя бы ненадолго отойти.
А еще она знала, что тяжесть внутри станет хотя бы самую малость полегче, если она услышит его голос. Кратко объяснила ситуацию, попросила предупредить отца и Веронику, но на всё это Артём ответил только:
— Я приеду.
— Не надо.
— Насть, ну что в этом странного? Ведь все знают, что мы с тобой… друзья. Что странного в том, что я приеду в больницу к твоему отцу?
— Не приезжай.
— Я не могу.
И уже через полчаса он тоже стоял в больничном коридоре, тихо обсуждая с Катюшей ситуацию. За минуту до этого он пожал руку Сене, но к Насте подходить не стал. В его присутствии и в самом деле не нашли ничего подозрительного — она надумывала себе. И тем не менее, теперь ощущала себя не в своей тарелке. Один из врачей вышел и сказал, что причин для беспокойства стало меньше, но состояние по-прежнему не стабилизировалось. Это он так родственников утешал, но даже после этих слов мама шумно выдохнула. Если бы была большая опасность, то врач не давал бы такие спокойные комментарии и не покидал бы реанимацию. Даже Викуля носом шмыгать перестала.
Настя готова была провалиться сквозь землю, понимая, что Артём смотрит, как Сеня обнимает ее, целует в висок и говорит:
— Дорогая, теперь все будет хорошо!
Она кожей чувствовала взгляд, и оттого ее щеки горели. Не станет же она шарахаться от родного мужа, который от чистого сердца пытается ее поддержать? Не ждет же этого Артём прямо сейчас? Сам-то и переодеться успел, и душ, наверное, принять… Но Настя, как ни старалась, грязной себя почувствовать так и не смогла. Ей грязнее было оттого, что Артём слышит это бесконечно повторяющееся «дорогая». На помощь пришла Катюша, вдруг подойдя и взяв ее за руку:
— Пойдем, сестренка, пройдемся, ноги разомнем. Сень, позовешь, если врач выйдет? — и, проводя ее мимо Артёма, кивнула ему, чтобы тоже следовал за ними.
Катюша остановилась только в безлюдном холле, отпустила Настину руку и уставилась на Артёма:
— Ты почему приехал?
— Я ему говорила не приезжать! — зачем-то оправдывалась Настя.
Артём молчал, глядя Катюше в глаза. Та даже вытянулась в его сторону, чтобы что-то там получше разглядеть, и ахнула:
— Едрить-колотить! Вы что, уже спите вместе?
У Насти дар речи пропал, зато Артём легко улыбнулся:
— А что, Катюша, ты играешь за белых? Выбирай сторону, а то скоро весь мир расколется на два лагеря.
Катюша сторону и выбрала:
