А сейчас он уже не был на работе.
Глава 4
Габи хотела пойти домой и спрятаться от своего стыда. Она снова и снова проигрывала в голове ужасный момент, когда решила, будто красавец Алим приглашает ее на танец.
Она стояла посреди пустого бального зала, окидывая взглядом хаос, который оставался после любого успешного свадебного приема. Персонал уже унес тарелки и бокалы; столы были убраны, стулья сложены в стороне. Габи оставалось только забрать старый граммофон в машину и убрать пластинку с музыкой для свадебного танца.
Однако она остановилась на несколько минут, чтобы осмотреться. Бальный зал был таким красивым… Люстры выключили, и теперь его освещали только яркие белые лампы, которые зажгли, когда музыка закончилась и гости стали расходиться.
Габи могла себе позволить одну за другой выключить все лампы. Люстры она включать не стала. Они были красивы и без электричества, потому что лунный свет лился в высокие окна; казалось, что снег теперь падает не только на улице, но и внутри. Даже невидимые отсюда деревья оказались под крышей, потому что тени ветвей скользили по серебряным стенам.
Она словно стояла в ледяном лесу; казалось, еще немного — и ее дыхание заклубится белым в морозном воздухе.
Что Алим хотел ей сказать?
Могут пройти недели или даже месяцы, прежде чем она снова окажется в «Гранде Лючии». Может быть, она никогда не узнает.
Габи услышала, как открылась дверь, и обернулась, ожидая увидеть кого-то из персонала, пришедшего, чтобы убрать остатки беспорядка.
Но это оказался Алим.
— Я только что…
Что? «Думала о тебе»? Конечно, Габи не стала этого говорить.
— Вечер прошел очень хорошо, — сказал он.
— Спасибо. — Теперь можно было собрать вещи и отправляться домой. Но Габи не сдвинулась с места.
Габи с ног до головы покрылась пылающим румянцем, глядя, как он пересекает комнату. Она не знала, что с собой делать, куда идти. А потом по ее телу пробежала дрожь. Не от холода, в комнате было тепло; но потому, что Алим подошел к старому граммофону. Едва слышно скрипнула игла, опущенная на пластинку. Звуки прошлого снова обрели жизнь и навсегда запечатлелись в ее сердце, когда Алим повернулся, подошел к ней и безмолвно пригласил ее на танец.
И так же безмолвно она приняла приглашение.
Его объятия были бережными, но твердыми; вблизи оказалось, что в его густой мускусный запах добавились нотки чего-то иностранного, что она не могла распознать. Но сегодня все было необычным.
Обычно Алим вежливо приветствовал ее; сегодня все изменилось. И даже изощренный красавец Алим должен был бы признать, что они находятся на грани чего-то нового.
— Послушай, — сказал он на ухо Габи, и низкий голос звучал как восхитительное предупреждение. — От меня хорошего не жди.
— Я знаю.
Он почувствовал ее кивок, потому что голова качнулась у его груди; в ее словах звучала готовность, но он решил прояснить все до конца.
— Если я тебе нравлюсь, то все еще сложнее.
— И это я знаю тоже, — сказала Габи.
Важнее всего было то, что прямо сейчас, в его объятиях, Габи не беспокоилась ни о чем. Она запрокинула голову навстречу Алиму.
Сегодня ее ночь.
Габи знала о его репутации и готова была принять, что одной ночью все и закончится; но она много лет мечтала об Алиме. Она могла жить с последствиями сделанного. Но с сожалениями о несделанном она жить бы не смогла.
Она так долго воображала его тело, желала его — и теперь прижималась к нему. Алим был стройным и сильным, и он так ловко вел ее в танце, что впервые в жизни Габи чувствовала себя не только изящной, но и невесомой.
Они смотрели друг другу в глаза, покачиваясь под музыку, и изнывали, каждый по-своему.
Всю свою жизнь Алим старался разделять личную жизнь и бизнес. Это было разумно. Но в тех мыслях, которые бурлили сейчас у него в голове, не было ничего разумного.
Одна женщина.
Он представлял многочисленные поездки домой, которые ждали его в скором будущем; он представлял, как возвращается в «Гранде Лючию» к Габи в своей постели.
Он представлял, как работает с ней — и это не отталкивало его, потому что принесет пользу им обоим.
Опустив голову, он коснулся ее губ своими; и с первым прикосновением Габи поняла, что никогда не будет жалеть об этой ночи.
Ее фантазией был нежный поцелуй — может быть, поцелуй в щеку, который превращался в поцелуй в губы. Однако Алим решительно прижался к ее губам, даря ей первый в жизни поцелуй. Она растаяла от чистого блаженства.
Ее губы как будто сами знали, что делать, потому что они двигались сами, подчиняясь мягкой ласке Алима.
Он привык к худобе, но сейчас его ладони скользили по роскошным изгибам; он чувствовал, как ее грудь прижимается к его, и внезапно все причины быть осторожным развеялись.
Он хотел видеть Габи в своей постели — и не только в эту ночь. Поэтому он отстранился.
— Ты ни с кем не встречаешься? — спросил он.
Хотя она была сейчас в его объятиях, хотя его твердость прижималась к ее мягкому животу, его вопрос прозвучал так буднично и прямо, что Габи снова показалось, что она на собеседовании.
— Откуда у организатора свадеб время на личную жизнь? — пробормотала она, стремясь вернуться к поцелую.
— Значит, работа создает у тебя проблемы в отношениях?
Он откровенно выпытывал информацию. Она решила быть честной. Ей бы это не повредило.
— У меня не было никаких отношений.
Ее слова обожгли его до самого паха, и Габи почувствовала, как мужчина твердеет в ответ; его руки, лежавшие у нее на бедрах, притянули ее ближе.
Он снова накрыл ее рот своим; она ощутила странную панику, в которой не было страха. Его интимный вкус на мгновение шокировал ее. Сила и глубина его поцелуя во плоти была лучше, чем в мечтах. В воображении она не знала, что делать, но здесь, с ним, она принимала его дыхание, а он принимал ее.
У них был вкус голода и несдержанности.
Он посасывал кончик ее языка, словно источник нектара, а покалывание его подбородка дарило ей новую и сладкую боль. Ее грудь ныла под тканью. Его руки скользили по изгибам ее тела; пальцы впились в ее бедра, и он вжался в нее крепче.
В жизни Габи было не так уж много поводов для гордости. Она часто поскальзывалась и падала. Но сегодня она танцевала с мужчиной своей мечты.
«Это всего лишь танец», — сказала она себе. Но ее тело возражало.
О нет. Это было куда больше, чем просто танец.
Алим притянул ее еще на дюйм ближе; опасный дюйм, потому что их жар словно слился в одно. Она боялась отпустить его, боялась, что снова поняла все не так, — но похоже, они направлялись в постель.
