Блестящие шелковистые волосы обрамляли ее красивое личико, а серебристое платье подчеркивало ее потрясающую фигуру в форме песочных часов. Лаззеро окинул длинные ноги Кьяры в туфлях на высоченных каблуках, и у него пересохло в горле.
— Волнуешься? — спросил он, став рядышком с ней у перил.
— Немного.
— Не стоит, — тихо ответил Лаззеро. — Ты выглядишь сногсшибательно. Я даже готов простить Димитрия за то, что обрезал тебе волосы.
— Можешь не вешать мне лапшу на уши. Мы пока не на приеме.
— Это правда. Кьяра, я говорю то, что думаю, даже если иногда мои слова могут причинить боль. Давай заключим соглашение. Как насчет того, чтобы эту неделю быть предельно откровенными друг с другом? Тогда нам будет намного проще взаимодействовать.
— В таком случае, скажи, чем для тебя так важна сделка с Джанни, что ты пустился на такие крайние меры?
— Она играет ключевую роль в планах дальнейшего развития моей компании.
— Но «Фиаммата» теряет обороты, а «Суперсоник» только набирает их.
— Мы заинтересованы в их технологии производства спортивной обуви.
— Значит, ты хочешь получить лицензию, чтобы использовать ее для своих собственных моделей?
— Проницательность — это одна из вещей, которые я ценю в тебе, — протянул Лаззеро, умолчав, что второй в списке шли ее бесконечно длинные ноги.
— Тогда чего Джанни тянет?
— «Фиаммата» — семейная компания. Похоже, Джанни трудно смириться с тем, чтобы впустить в нее кого-то со стороны.
— Ты бы на его месте повел себя точно так же.
— Согласен, — кивнул Лаззеро и жестом указал на кафедральный собор. — Существует легенда, что Джана Галеаццо Висконти, аристократа, по приказу которого соорудили этот собор, во сне посетил дьявол. Он потребовал, чтобы Висконти построил церковь, полную изображений дьявола, иначе он украдет его душу. Отсюда все эти головы монстров, которые можно видеть на фасаде собора.
— Кажется, он не оставил ему выбора? — пожала плечами Кьяра, поворачиваясь в сторону собора.
— Нет. Если только Висконти сам не захотел принять темную сторону своей души.
Лаззеро скользнул взглядом по плавному изгибу шеи Кьяры и заметил, что она пропустила один из крючков на платье. Похоже, она нервничала больше, чем хотела признавать.
— Ты застегнула не все крючки, — встав у нее за спиной, сказал Лаззеро и начал возиться с крошечной застежкой.
Он почувствовал, как напряглась Кьяра от прикосновения его пальцев и то, какой наэлектризованной вдруг стала атмосфера вокруг них. Лаззеро вдыхал цветочный аромат ее духов и с трудом сдерживался, чтобы не обнять ее за талию и не прикоснуться губами к чувствительной коже за ее ушком, чтобы она прильнула к нему и подставила для поцелуев свой рот.
Но тогда они точно не выберутся из гостиничного номера, а ведь сегодня вечером его главной целью была встреча с Джанни Казале.
Лаззеро неохотно отстранился и услышал, как сдавленно выдохнула Кьяра. Она повернулась и посмотрела на него потемневшими от страсти глазами.
— Джанни будет на сегодняшнем приеме? — хриплым голосом спросила она.
— Да. Там соберется весь Милан. — Он посмотрел на часы. — Думаю, нам пора идти, иначе опоздаем.
«Ламборджини» Лаззеро остановилась у места проведения торжественного открытия Летнего кубка, и у Кьяры похолодело внутри, когда она увидела толпы репортеров, стеной стоявших по обеим сторонам красной дорожки. Вспышки камер, словно сумасшедшие, прорезали вечерние сумерки, запечатлевая появление звезд светских тусовок.
Там был самый известный футболист из Португалии, который шел по ковровой дорожке за руку со своей подружкой-супермоделью, за ним следовала самая старшая из принцесс одного из небольших европейских княжеств. Ее лысеющий муж, старше ее на несколько лет, был преданным футбольным фанатом.
Кьяра с Лаззеро вышли из машины, и она лихорадочно пыталась вспомнить советы Микаэлы, как вести себя на красной ковровой дорожке. Но от нервов она никак не могла сосредоточиться.
— Расслабься, — легонько сжав ее руку, шепнул ей на ухо Лаззеро. — Я все время буду рядом.
Она глубоко вздохнула и молча кивнула.
Пройдя испытание вспышками камер, они с Лаззеро поднялись по ступенькам и оказались внутри роскошного здания. Это была бывшая церковь, переделанная под ночной клуб. Под высоким потолком висела огромная, размером с один этаж, шикарная люстра, а на стенах висели большие полотна различных художников. Но все внимание приковывал к себе алтарь, который переделали под барную стойку, которая сегодня была подсвечена красным цветом, в тон логотипа компании «Суперсоник».
— Никогда не видела ничего подобного, — выдохнула Кьяра. — Создается такое впечатление, что мы все пришли, чтобы помолиться богам развлечений.
— Чего и добивался Санто, — усмехнулся Лаз-зеро. — Он придет в восторг от твоей похвалы.
В помещении было столько народу, что они с трудом пробрались к барной стойке, где их ждали его братья.
— Только посмотрите на него, — протянул Нико и расцеловал Кьяру в обе щеки. — Говорит, что ни с кем не встречается, а сам появляется с самой красивой девушкой среди всех собравшихся.
— Сразу же замечу, что ты выбрала не того брата, — вмешался Санто и поцеловал ей руку. — Зачем тебе нужен средний брат, когда можно получить самого физически жизнеспособного. Подумай о генах.
— Но Лаззеро говорит, что у тебя целая свита поклонниц, — рассмеялась Кьяра. — Боюсь, мне такое не подходит.
— Когда надо будет, я избавлюсь от нее.
— Ага. Когда превратишься в седого старичка, — улыбнулся Нико и протянул ей бокал шампанского, а Лаззеро вручил стакан какого-то ликера. Старший из братьев Ди Фиоре прислонился к барной стойке и кивнул в сторону танцпола. — Пару минут назад приехал Джанни.
Кьяра перевела взгляд на Джанни Казале, чья влиятельная фигура заметно выделялась в многолюдной толпе. В свои пятьдесят с небольшим лет он обладал густой, темной, с небольшим количеством седины шевелюрой, выразительными черными глазами и волевыми чертами лица. В идеально сидевшем на нем темно-сером костюме с серебристым галстуком этот мужчина был по-прежнему хорош собой.
Рядом с ним стояла какая-то женщина. Кьяре не пришлось гадать, была ли она Каролиной Ка-зале, потому что брюнетка не сводила глаз с нее и с руки Лаззеро, покоившейся у нее на талии. Эта обладательница ярко-синих глаз, темных волос и белоснежной кожи источала холодную утонченность, граничащую с равнодушием.
Казалось, что Каролина предпочла бы оказаться в любом другом месте, но только не здесь. А взгляд, которым она смотрела на Лаззеро, нельзя было назвать иначе как пожирающим. Интересно, она хоть понимала, что все ее чувства были написаны у нее на лице.
