Кьяра словно почувствовала его присутствие и повернулась в его сторону.
— Разобрался с дизайном? — чуть хрипловато спросила она.
— Мы все еще работаем над ним, — покачал головой Лаззеро и, взяв в руки какой-то блокнот в твердой обложке, лежавший рядом с ней, присел на диван. — Не спится?
— Моя голова слишком забита.
Интересно чем. Он глянул на блокнот и, открыв его, обнаружил набросок платья.
— Что это?
— Ничего. Просто хобби. Я люблю шить себе одежду. — Кьяра потянулась за блокнотом, но Лаз-зеро удержал его и начал перелистывать страницы.
— У тебя здорово получается. Ты где-то училась?
— Закончила пару семестров в Школе дизайна Парсонс.
— Всего пару? Это одна из самых лучших школ в стране. Почему ты бросила учебу?
— Нам нужны были деньги для пекарни. В любом случае из этого ничего бы не получилось.
— Кто тебе сказал? В Парсонс наверняка считали тебя талантливой.
— Программа была построена на безумной конкурентной борьбе. А в карьере дизайнера конкуренции еще больше. Так что у меня все равно не было шансов.
Лаззеро захлопнул блокнот и вернул его Кьяре.
— Самое лучшее в жизни дается самым тяжелым трудом. Почему ты пошла учиться в Парсонс? Чтобы работать на какого-нибудь дизайнера?
— Нет. Я хотела создать собственную линию доступной городской модной одежды.
— Большая мечта. И что тебя вдохновило?
— Моя мама, — грустно ответила Кьяра. — Мы жили небогато. Пекарня приносила какой-то доход, но без излишков. Отец относил моду к роскоши и не считал ее чем-то важным, поэтому мне приходилось ходить в дешевой одежде из универмага или донашивать вещи двоюродной сестры. Что было очень тяжело для подростка, который пытается вписаться в окружение более крутых сверстников. К счастью, моя мама была первоклассной портнихой. После ужина, когда закрывалась пекарня, она заваривала чай, мы раскладывали выкройки на полу и шили одежду, которая мне нравилась. — Ее губы дрогнули в улыбке. — Она была потрясающей и могла пошить что угодно. Для меня то, как куски ткани становились одним целым, было настоящим волшебством. Так что я всегда знала, кем хочу быть.
— А потом она умерла, — тихо сказал Лаззеро.
— Да. Отец, он… — Кьяра запнулась, подыскивая правильные слова. — Он так и не оправился после ее смерти. Стал потерянным, мрачным и обозленным. Отец боготворил землю, по которой она ходила. Я боялась оставлять его одного, чтобы он не сделал чего с собой. Поэтому я осталась дома и взяла на себя заботу о нем. Шила собственную одежду, чтобы как-то выразить себя.
— Он злился не на тебя, на болезнь, — мягко сказал Лаззеро. — За то, что она отняла у него ту, которую он любил. За то, что разрушила его жизнь.
— У тебя была похожая ситуация с отцом.
Лаззеро кивнул. Да, с той только разницей, что болезнь отца поддавалась лечению. Поэтому смириться с его смертью было еще сложнее.
Кьяра снова отвернулась и посмотрела на мерцающие огни Милана.
— Дизайн одежды стал моей страстью. И способом противостоять злым девчонкам в школе, которые насмехались над тем, как я одевалась. Иногда я могла соорудить вещь буквально из ничего, а иногда покупала что-нибудь в секонд-хенде и переделывала. Я хотела отражать свой взгляд на моду, а не слепо следовать за ней. В конце концов, те самые девочки начали обращаться ко мне, чтобы я пошила что-нибудь и для них.
— И что ты? После того, как они с тобой обходились?
Кьяра молча кивнула.
— Но почему?
— Потому что злость не решает проблем, — тихо ответила она. — Только прощение. Я позволила своей работе говорить за меня.
У него сжалось сердце оттого, что Кьяра оказалась такой необыкновенной, что в таком юном возрасте ее поступки были не по годам зрелыми и мудрыми.
Лаззеро мог сказать то же самое о себе. Когда человек остается брошенным на милость судьбы, ему приходится научиться плыть или утонуть. Только в отличие от Кьяры у него были братья. А она осталась один на один с этим огромным миром.
Впервые в жизни он задумался, каково было его братьям, когда мать бросила их и принялась заново устраивать личную жизнь. Нико в его пятнадцать пришлось бросить школу и взвалить на себя заботу о младших братьях, отказавшись от собственной мечты. Он оказался очень жертвенным. Кьяра в свою очередь оказалась без поддержки со стороны, но смогла выстоять.
Лаззеро взял ее руку и притянул к себе на колено, поражаясь тому, какой она была маленькой и хрупкой. От прикосновения к Кьяре его словно током пронзило, и этот незримый электрический разряд приводил его в смятение.
— Тебе следует вернуться к учебе, — тихо сказал он. — Кьяра, похоже, это твоя миссия — бороться с плохими девочками. Если ты сдашься, они выиграют.
Ее взгляд затуманился.
— Слишком поздно. Мои однокурсники давно нашли себя в этой жизни и занимаются своими карьерами. А я слишком стара, чтобы начинать все заново.
— Тебе всего двадцать шесть лет. У тебя еще много времени.
— И это говорит человек, который к двадцати пяти годам создал собственную компанию.
— Не сравнивай себя с другими. Нам с братом помогал наш крестный, Мартино. Он направлял нас. Наш дорогой Нико тоже не остался в стороне.
— А Мартино — ваш родственник?
— Нет. Они с отцом вместе работали на Уолл-стрит. Были мастерами своего дела. Жестко конкурировали, оставаясь при этом лучшими друзьями.
— Твой отец начал выпивать именно тогда? Я слышала разговоры о давлении… безумном образе жизни.
— Да, тогда. Мой отец всегда отличался уравновешенностью и умом. В точности как Мартино. Они оба поклялись, что выйдут из дела, как только заработают достаточно денег. Мартино сдержал свое слово. А отец слишком привык к богатой жизни. Мать только усугубляла ситуацию, тратя его деньги направо и налево. Когда Мартино наконец убедил отца отойти от дел, тот решил доказать, что может переплюнуть своего друга. Отец пошел ва-банк и вложил все свои сбережения в технологический проект, который разработал вместе с одним из своих клиентов. Но его так и не удалось запустить.
— И он все потерял?
— Да.
— А Мартино пытался помочь твоему отцу?
— Он испробовал все. Так же как и все остальные. Они с братьями выливали содержимое бутылок с алкоголем в раковину. Прятали их. Разбивали их. Нико каждый вечер перед тем, как отправиться на вечерние курсы, провожал отца на собрания анонимных алкоголиков. Но ничего не помогло.
— А когда Мартино взял вас под свое крыло?
— После похорон отца, потому что при жизни тот чувствовал себя слишком униженным и отказался от его помощи. Как ты уже могла понять, у них были непростые отношения.
