Кьяра порозовела от смущения, когда он наклонился и коснулся губами ее щеки.
— Иди.
Она нахмурилась, когда он выпрямился, явно осторожничая со своей левой ногой.
— Тебе следует поберечь колено.
— Если я послушаюсь тебя, ты поиграешь со мной в медсестру? — шепнул он ей на ушко.
— Тебе не нужна медсестра, — кокетливо возразила Кьяра. — Тебе нужно быть в состоянии передвигаться завтра.
Она была сногсшибательной в своем коротеньком платьице, и Лаззеро не мог оторвать от нее глаз. Наряд облегал ее роскошную фигуру словно перчатка, и разрез, который щедро выставлял напоказ ее оливковую кожу каждый раз, когда она двигалась, наводил на грешные мысли.
Лаззеро всю ночь не мог уснуть, думая, что ему делать с ней дальше. Ему следовало отпустить Кьяру, положить конец их бурному роману. Тогда никто из них не будет страдать. Все только выиграют. Вот только Кьяра не играла по его правилам. Возможно, именно поэтому он держался от нее на расстоянии почти целый год.
А потом пригласил с собой в Италию, поцеловал ее, занялся с ней любовью и позволил их отношениям зайти слишком далеко. Он смотрел на Кьяру и задавался вопросом, что было в ней такого особенного, перед чем он не смог устоять. Да, она была красивой. Но он встречался со множеством красивых женщин. Наверное, все дело в том, что она была настоящей. Кьяра бросала ему вызов и заставляла думать. И рядом с ней он становился лучше, даже счастливее, описание, которое еще недавно применить к нему было невозможно.
Если честно, он каждое утро тащился в это треклятое кафе только для того, чтобы увидеть ее. Потому что в ее присутствии он не чувствовал себя наполовину живым. И при мысли о том, что по возвращении в Нью-Йорк они снова разойдутся и Кьяра будет готовить ему эспрессо по утрам с невозмутимым и отстраненным выражением лица, ему становилось дурно. Но что он мог предложить ей?
Она заслуживала, чтобы рядом с ней появился какой-нибудь Альфредо, который предложит ей настоящую любовь и докажет, что она достойна всего самого лучшего.
Лаззеро не считал себя таким человеком. Так почему, черт подери, ему так сильно хотелось оказаться на его месте?
Кьяра двигалась в такт музыке с Лаззеро и, подняв голову, встретила направленный на нее взгляд, полный страсти.
— Знаешь, о чем я думал, когда танцевал с тобой в наш первый вечер в Милане? — Лаззеро скользнул рукой по ее бедру и прижал ее к себе еще крепче.
— О чем?
— Мне хотелось уйти с вечеринки и заниматься с тобой любовью до самого восхода солнца. Кьяра, я без ума от тебя, и ты знаешь это.
Ее сердце замерло. Она так боялась снова ошибиться и принять желаемое за действительное.
Кьяра нерешительно посмотрела на Лаззеро.
— Ты хочешь, чтобы мы продолжили встречаться, когда вернемся в Нью-Йорк?
— Да. Думаю, нам следует посмотреть, к чему все это приведет. Если только ты не против. Кьяра, я не умею выстраивать отношения и могу все испортить. Но я не хочу потерять тебя. Это я знаю точно.
У нее задрожали коленки. Она не хотела обжечься еще раз. Но хоть Лаззеро и не давал никаких обещаний, узнавая его все больше и больше, Кьяра думала о том, что ей стоило рискнуть. Если она будет достаточно терпеливой, может, ей удастся пробраться через защитные стены, которыми он себя окружил, и стать для него той единственной.
Кьяра не стала ничего говорить, а поднялась на цыпочки и поцеловала Лаззеро.
Медленный поцелуй вскоре превратился в более настойчивый и жаркий. Лаззеро обхватил ее за затылок и глубже проник языком в ее рот, отчего у нее перехватило дыхание. Кьяра положила ладони ему на грудь и вцепилась в его рубашку. Каждый вздох, каждое жаркое касание языка и чувственное скольжение губ распаляло их обоих все сильнее и сильнее.
Лаззеро провел губами по линии ее подбородка, опускаясь к впадинке у основания ее шеи, и лизнул языком ее пульсирующую жилку. Когда он скользнул руками по ее бедрам и прижал ее к своей возбужденной плоти, она сдавленно ахнула.
Тогда он отстранился и посмотрел на ее припухшие от поцелуев губы.
— Думаю, в этот раз мы уйдем пораньше, — прошептал Лаззеро. — Радость моя, песня закончилась. Иди забери свои вещи.
Лаззеро ждал Кьяру у барной стойки и придумывал различные способы, как будет доводить ее до исступления этим вечером, когда в поле зрения появился Антонио Фабрицио и присел на стульчик рядом с ним.
Он проследил за взглядом Лаззеро, не сводившего глаз с Кьяры, и улыбнулся.
— Красивая, не правда ли? Несомненно, она самая восхитительная из всех присутствующих здесь женщин.
— Не возражаю, — весь подобрался Лаззеро. — Впрочем, она моя невеста, так что я не могу думать по-другому.
— Мужчине было бы трудно устоять перед ней, — задумчиво добавил его собеседник.
Лаззеро буквально вскипел от ярости. Вчера вечером он стерпел, когда Антонио пожирал взглядом Кьяру, но этим своим замечанием Фабрицио хватил через край. Лаззеро сдерживало только то, что этот хлыщ был одним из основных вкладчиков «Фиамматы».
— К счастью, мне не приходится бороться с собой, — холодно бросил он. — Фабрицио, у тебя красивая жена. Может, тебе стоит пойти домой и излить свое внимание на нее.
— Амалия — выгодная партия, но она абсолютно пресная в кровати. В отличие от Кьяры.
Лаззеро застыл, словно пораженный громом.
— Прошу прощения?
— А ты не знал? — смерил его ледяным взглядом Антонио. — Ди Фиоре, до тебя она была моей. Неужели она тебе ничего не сказала? Мы расстались перед Рождеством. Я был помолвлен с Амалией. А Кьяре не понравилось быть, как вы это называете в Америке… «второй скрипкой», поэтому она порвала со мной. Поставила мне ультиматум — или она, или Амалия. — Фабрицио поднял свой бокал и качнул им в сторону Лаззеро. — Сомневаюсь, что она успела остыть ко мне. У нее была привычка признаваться мне в любви каждое утро, когда я уходил на работу.
Лаззеро вспомнил вчерашний вечер, то, как вела себя Кьяра, и сложил дважды два. Получается, Фабрицио и был тем мужчиной, который разбил ей сердце?
Его глаза заволокло кровавой пеленой. Он только что излил перед ней свою душу. Признался, что без ума от нее. А она лгала ему прямо в лицо. Теперь Лаззеро сомневался, что вообще знал ее.
— Я тебя понимаю, — промурлыкал Фабрицио. — Она потрясающая в постели. Почти стоит того, чтобы надеть ей на палец кольцо с алмазом в четыре карата.
Его слова «почти стоит» оказались последней каплей. Лаззеро схватил мерзавца за воротник и занес кулак, намереваясь заехать в его высокомерную квадратную челюсть.
— Какого черта ты делаешь? — подскочил к нему Санто и схватил его за руку, оттаскивая от Антонио. — Совсем рехнулся?
Фабрицио поправил пиджак и поспешно отошел в сторону.
