Через некоторое время Говоркова и еще троих продали аборигенам, другим, не из племени черных убийц. Всех, кроме Говоркова, оставили в городке километрах в ста выше по течению. А его привезли сюда и подарили нынешнему хозяину. Один их купцов был его родственником. И он уже знал, что раб умеет резать по дереву.
Так Говорков и жил теперь. Резал матрешек и ждал непонятно чего.
И дождался.
– Пойдешь со мной? – спросил я.
Михал Михалыч мотнул головой:
– А смысл? Если я сбегу – меня будут искать. Найдут – вернут обратно. Накажут, но не слишком строго. Я ведь – имущество, – Говорков хмыкнул. – Я не виноват. Виноват будешь ты. Получится, что ты меня украл. За это могут и убить.
– Убить меня непросто, – заметил я.
– Тем хуже. Местные могут пожаловаться туда, – он показал на ту сторону реки.
– А там – кто?
– Те самые.
Вот как. Интересная информация.
А не наведаться мне на тот берег? Поглядеть, что там за уроды стоят.
«Скажи мне, каков твой Бог, и я скажу, кто ты» – написано на фронтоне Школы Одаренных в Новосибирске, столице нашей теократии.
От воспоминания о родине на душе потеплело.
– Ничего, дружище, – сказал я Михал Михалычу. – Управимся с Божьей помощью.
Тот невесело засмеялся:
– Бога тут нет. Зато есть дьяволы. И человек против них – как курица.
– Далась тебе эта курица! – в сердцах произнес я. – Хочешь, подарю тебе штаны из шкуры оборотня? Хочешь?
– Что ты болтаешь, Вовка! – повысил голос мой соотечественник. – О них и думать без дрожи невозможно! Если бы ты видел то, что видел я…
– Извини, пока не могу, – сказал я. – Через годик, не раньше. Если ты, конечно, сам об этом не забудешь. Думаю – не забудешь.
Я в очередной раз убедился, что Михал Михалыч – парень сообразительный.
– Что ты сказал? – спросил он после паузы.
– Я обещал тебе штаны.
– Нет, потом.
– Извинился, что не могу заглянуть тебе в голову. Пока.
Говорков резко повернулся, ухватил меня за руку:
– Ты шутишь?
– Бывает. Но не сейчас.
Он тут же выпустил меня, отодвинулся:
– Кто ты? – спросил он.
– Хочешь, чтобы я представился по всей форме? – мягко поинтересовался я. – Ладно. Спасательная служба Теократии Центральная Сибирь. Мастер Исхода Владимир Воронцов. Друзья зовут меня Гризли, но мы, Михал Михалыч, пока не друзья. Так что зови меня Владимиром.
– Мастер Исхода! Здорово! – Говорков мгновенно воспрял. – Значит, дома знают о том, что с нами случилось?
– Нет. Известно только, что Шу Дам погиб. Так как насчет штанов?
– Вовка… То есть Владимир… Ты сам видел, как оборотень убил эту девушку, Ванду? Собственными глазами.
– Да.
– И ты продолжаешь шутить?
– Мне жаль ее, Михал Михалыч, – ответил я мягко. – Мне жаль, что я не смог ей помочь. Но она умерла, а мы живы. И я сделаю все, чтобы оборотни поняли: мы – не курицы.
– О вас, Мастерах Исхода, рассказывают разные чудеса, – произнес Говорков, глядя на воду. – Но еще я слыхал: после Исхода все ваши таланты исчезают.
– Дар слабеет, – уточнил я. – Мускулы и навыки остаются.
– Думаешь, этого достаточно, чтобы справиться с Дьяволом?
– С Дьяволом – не знаю. А вот с Маххаим – наверняка.
– Хотелось бы верить…
– А ты верь, – посоветовал я. – Тем более, я обещал тебе штаны.
– Когда ты с ними схватишься по-настоящему…
– Уже, – сказал я.
– И… что?
– То. Сижу рядом с тобой. Во плоти, заметь.
– А… Маххаим?
– А ты угадай!
– Ты… его убил?
– Их. Не скажу чтобы это было легко, – сказал я как можно более беззаботным тоном. – Но если бы я коллекционировал шкуры, то хватило бы и на стенку повесить, и на пол постелить. А теперь пойдем. – Я поднялся.
– Куда?
– К свободе, – я усмехнулся.
– В лес? Тогда мне надо кое-что забрать.
– Что именно?
– Ножи, флягу, одеяла, запасную пару обуви, еще кое-какие мелочи. Не беспокойся, это быстро. Я приготовил всё заранее… На всякий случай.
Стоило Михал Михалычу исчезнуть в темноте, как по песку прошуршали легкие шаги и рядом со мной образовалась вкусно пахнущая аборигенка средних лет.
– А ты красавчик, чужак с холодных земель, – сообщила она, погладив меня по плечу. – О чем вы болтали с моим мальчиком? Надеюсь, обо мне?
– Почему ты решила, что я – оттуда? – поинтересовался я, движением плеча стряхивая ее руку.
– А как же иначе? Ведь ты его земляк. Возляжем? – Она игриво шлепнула меня по ноге.
– Вот так сразу?
– Я тебе не нравлюсь? Не хочешь меня?
– Хочу, – не покривив душой, признался я. – Но – некогда. Да и ты не сможешь.
– Я? – Она не успела изумиться по-настоящему. Несильный тычок повыше затылочной впадины – и глазки ее закатились. Грубо, конечно, но что делать, если и впрямь некогда.
– Что ты с ней сделал? – Миша действительно собрался быстро.
– Ничего страшного. Очнется через полчаса без вредных последствий. Разве что голова чуть-чуть поболит.
– Ее нельзя здесь оставлять, – решительно заявил Миша.
– Почему?
– Крокодилы. Подержи, – он сунул мне в руки сверток и подхватил женщину на руки. С заметной натугой – подружка у него была сочная – Говорков шагнул вперед, споткнулся и едва не упал.
– Дай-ка, – я отобрал у парня женщину и перекинул через плечо и… прямо на моем пути оказался тот самый торговец, которого я встретил на рынке.
В руках у аборигена имелось копье, которым можно было насквозь проткнуть годовалого бычка.
– Моя женщина и мой раб, – констатировал абориген, упирая копье мне в живот. – Я тебя убью!
– Не надо меня убивать, я – хороший! – запротестовал я. И чуть сместился вправо, надавив животом на копейный наконечник. Если бы это был обсидиан, фокус не получился бы. Но клевец копья был изготовлен из дорогой бронзы, а мужик оказался крепышом и уперся как следует, поэтому копье на глазах у изумленного хозяина превратилась в подобие тяпки.
Прежде чем он успел завопить, я со словами: «Береги ее!» вручил аборигену его прекрасную половинку.
И аккуратно стукнул заботливого супруга в подбородок.
