— Вот его кабинет, — показал Ильин. Они вошли в
приемную. Миловидная длинноногая девица молча кивнула им. Все трое прошли в
кабинет. Федосеев оказался крепким мужчиной лет шестидесяти пяти, лысоватым, несколько
рыхлым, с крупным мясистым носом и большими ушами, словно раскатанными в блин,
а затем приклеенными к его круглой голове. Увидев гостей, он мрачно кивнул им,
приглашая войти.
— Добрый день, — приветствовал их сочный
бас, — мне уже звонил Александр Михайлович, предупреждал о вашем приезде.
— Здравствуйте, — Дронго прошел к столу. — Но
прежде чем начнем беседу, я прошу вас узнать, кому принадлежит номер телефона,
который я вам сейчас назову. Его фамилия, имя и адрес. И вызовите вашего
водителя.
— Назовите телефон, — предложил Федосеев.
Дронго назвал номер телефона. Федосеев кивнул Ильину, и тот
вышел из кабинета.
— Что еще вам нужно?
— Пока ничего. Для начала, если позволите, мы поговорим
с вашим водителем, с Леней, который отвозил погибшую.
— Мы уже с ним говорили, — Федосеев, похоже, терял
терпение. — Почему вы считаете, что сможете узнать что-то новое?
— Вы проверяли адрес, по которому он отвозил погибшую?
— Конечно, проверяли. Дважды. Все квартиры в доме, где
он останавливал машину. И никаких результатов. Она просто дурачила наших людей.
Я думаю, она была в курсе того, что их снимали на пленку. Просто никто не
сообщил ей, чем закончатся их отношения с Александром Михайловичем. Полагаю,
это была высокопрофессиональная проститутка, которую наняли специально на эту
драматическую роль. А потом убрали, использовав даже убийство для своих целей.
— Водитель точно помнит дом, куда он отвозил девушку?
— Конечно, помнит. Он указал нам даже подъезд, и мы
проверили все квартиры. Все до одной. На всякий случай проверили и три других
подъезда. Ирина Максименко ни в одной из квартир никогда не появлялась, и никто
ее там не видел.
— Но почему она ездила именно туда?
— Полагаю, хотела нас успокоить. Наша служба
безопасности отслеживала всех людей, с кем встречался Александр Михайлович.
Если бы в течение тех дней, когда Максименко общалась с ними, она никуда не
выезжала, мы бы начали ее подозревать. Но она обставила все очень умно. Звонила
куда-то по телефону, будто к тетке, просила приготовить ей одежду. Потом
садилась в нашу машину и выезжала по известному вам адресу. Видимо, в подъезде,
на одном из верхних этажей, ее ждал кто-то из сообщников, который и передавал
ей сумку с вещами. Во всяком случае, по показаниям водителя, она задерживалась
в своей квартире не очень долго. Видимо, не хотела долго стоять на лестничной
площадке.
— Красиво все придумано, — согласился
Дронго, — может, кто-то видел человека, который привозил сумки?
— Мы проверяли и это. Нет, никто не помнит незнакомца с
сумками. Возможно, приезжал не один человек, а несколько. Может, даже была
женщина, которая встречалась с Максименко. Она родом с Украины, мы собирались
послать людей в город, где она выросла.
— Куда именно?
— Во Львов. Там остались ее мать и сестра. Но она
уехала из родного города несколько лет назад и с тех пор ни разу не была на
Украине, этот факт нам удалось выяснить достаточно точно. Но, несмотря на это,
двое наших людей вылетели вчера во Львов, чтобы узнать о ней побольше.
— А насчет персонала, работающего в отеле, вы ничего не
узнавали? О горничной, которая убирала в то утро на этаже? Другой, которая
убрала номер после того, как нашли убитую?.. Нашедшем убитую служащем отеля? Их
вы не пытались проверить?
— Нет, не пытались, — недовольно буркнул
генерал, — ими занимались сотрудники прокуратуры. Мы не можем взять на
себя их функции и вызвать подозрение нашим излишним рвением. Если мы будем так
активны, то навлечем на себя подозрение следователя, который и без того явно
торопится допросить Александра Михайловича.
Вернулся Андрей Ильин. Он протянул листок с указанным
адресом.
— Узнали адрес, — сообщил он протягивая
бумагу. — Кстати, Леня сидит в приемной, ждет, когда мы его позовем.
— Он вам еще нужен? — ревниво спросил Федосеев.
Дронго понял, что если он все-таки начнет настаивать, то может оскорбить
генерала сомнением в его профессионализме.
— Хорошо, — Дронго поднялся, — мы поедем
проверить этот адрес. А пока я прошу подготовить мне все материалы, которые
удалось собрать вашей службе безопасности об этой женщине. Кстати, ее фотографии
у вас были?
— Мы проверяем всех, кто находится рядом с Александром
Михайловичем, — повторил генерал.
— Тем лучше, — кивнул Дронго, — вдруг они нам
понадобятся.
— Я поеду с вами, — решительно сказал Викентий
Алексеевич.
День второй
На Дегунинскую улицу они подъехали, когда начало уже
темнеть. Андрей по-прежнему сидел за рулем. Дронго и Любомудров, выйдя из
автомобиля, поспешили к дому № 3, где находилась квартира Светланы
Коптевой, работавший в день убийства на этаже с номером Александра Михайловича.
— Вы разрешите мне подняться с вами или подождать
внизу? — спросил адвокат.
— Если хотите, поднимемся вместе, — сказал
Дронго. — Может быть, увидев почтенного человека, она будет несколько
сговорчивее.
Они поднимались по лестнице. Викентий Алексеевич, страдавший
одышкой, тяжело дышал. На четвертом этаже они наконец остановились, и Дронго
позвонил в дверь. Подождал полминуты. За дверью — тишина. Он позвонил еще раз.
Наконец послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стоял молодой человек с
развитым обнаженным торсом. Здоровяк недовольно смотрел на гостей.
— Вам кого? — спросил он.
— Это квартира Коптевых?
— Так вам Светка нужна, — понял молодой человек и,
обернувшись, позвал: — Света, Света, к тебе тут пришли.
Из глубины квартиры вышла женщина в темном халатике. На вид
она была значительно старше молодого жеребца, стоявшего в дверях. Ей было никак
не меньше сорока. Опухшее одутловатое лицо, хранившее следы былой красоты.
Зеленые глаза, все еще сохранившие задорный блеск, чувственный рот. Она
удивленно смотрела на Дронго.
— Что вам нужно? — спросила она.
— Вы Светлана Коптева? — уточнил Дронго.
— Да, это я. А вы кто такие?
— У нас к вам разговор, — начал Дронго, —
очень личный.
— Откуда вы? — спросила Коптева. — Я ведь уже
отвечала на все вопросы следователей.
— Удостоверения у вас есть? — спросил более
практичный молодой альфонс.
Любомудров достал из кармана свое удостоверение, показывая
его молодому человеку.
— Адвокат, — презрительно сказал он. Сказывался
стойкий советский менталитет, унаследованный и этим парнем. Представителями
власти считались прокуроры и сотрудники милиции. Адвокатов традиционно не
уважали, а в некоторых юридических институтах даже всерьез обсуждался вопрос,
может ли быть членом партии адвокат, защищающий преступников. И хотя после
девяностых годов все несколько переменилось и адвокаты постепенно начали
занимать положенное им место в системе правовых отношений, выделяясь и
спецификой своей профессии, и, соответственно, своими гонорарами, тем не менее
до западной системы ценностей, когда адвокаты находились в центре всего
следственного и судебного процесса, было еще далеко.
