— Вы можете вернуться в Москву и все рассказать. Или
послать туда своего адвоката. В конце концов, девицу мог застрелить кто угодно,
тем более что она оставалась в номере еще целые сутки.
— Нет, — вздохнул Александр, — не могу. Все
гораздо сложнее. Пройдемте в мой кабинет, я вам покажу.
Он поднялся и, быстро направившись в глубь гостиной, подошел
к высокой двери, украшенной затейливой росписью. Открыв дверь, он прошел по
коридору в свой кабинет. Дронго шел следом. Дом был довольно большой, и они
прошли не менее пятидесяти шагов, пока Александр наконец не вошел в свой
кабинет.
— Садитесь, — показал он на диван Дронго. Тот
уселся, и Александр, достав пульт, включил телевизор. На экране появилось
изображение двух голых людей. Он и она. Не обращая внимания на камеру, они
предавались любви. Смеялись, толкали друг друга, резвились.
— Нас все время снимали, — ледяным голосом сообщил
Александр, — очевидно, девушку подставили мне именно с этой целью.
Он нажал на пульт, ускоряя изображение.
— Ну и что? — спросил Дронго. — Это проблема
ваших отношений с женой. Если вы спали с девушкой, это еще не указывает на то,
что вы ее убили.
— Смотрите дальше, — сказал Александр,
останавливая изображение.
На экране возник Александр. Вот он встал и, улыбаясь, прошел
дальше, очевидно, в ванную.
В комнате царил полумрак, горел неяркий светильник. Камера
чуть повернулась, проследив его уход. Затем снова включилась уже тогда, когда
девушка, лежа в постели, выключила светильник. Поднявшись, она раздвинула
тяжелые гардины, и солнце осветило балкон и кровать, на которой она лежала.
Девушка, повернувшись, улыбнулась и что-то сказала своему невидимому
собеседнику. И в этот момент камера показала пистолет с надетым на него
глушителем в правой руке мужчины. Были видны его голое плечо и рука. Раздался
выстрел. Один, второй. Девушка отлетела к стене и, размазывая по ней кровь,
сползла на пол. Неизвестный поднял пистолет и хладнокровно сделал еще один,
контрольный, выстрел. Девушка дернулась и затихла. Александр остановил
изображение.
— Посмотрите, — сказал он, показывая на
картинку, — у убийцы на правом плече небольшой шрам. Видите.
— Да, вижу.
— У меня такой же, — бесцветным голосом сообщил
Александр, — видимо, они специально сняли кадр в таком ракурсе, чтобы
обвинить именно меня. Все смазано, но все достоверно. Момент убийства
зафиксирован на пленке. До этого камера все время снимала именно меня. А вот
эти кадры уже не я, а мой двойник, которому даже умудрились устроить шрам на
плече. Как вы думаете, получив такие материалы, следователь поверит в мою
невиновность?
— Вряд ли, — честно признался Дронго. — Все
сделано безупречно, на очень высоком профессиональном уровне. Видимо, вы правы,
камера действительно засняла момент настоящего убийства. Невозможно доказать,
что в кадре был «второй» голый мужчина. Тем более что у него в наличии ваш
шрам.
— Я получил его в детстве, когда купался в Волге.
Свалился с обрыва на камни, — объяснил Александр. — Теперь вы
понимаете, почему я решил обратиться именно к вам?
— Откуда у вас эта пленка?
— Вот наконец мы перешли к самому неприятному. Мне
позвонил некий господин и предложил посмотреть пленку. Я, естественно, сначала
отказался, но он мне прислал ее домой. Сначала я решил, что можно договориться
с шантажистами, которые просто хотят денег. Но я ошибался. Человек, приславший
мне пленку, хочет гораздо большего. Через десять дней в Москве начинается
аукцион по продаже акций крупнейшей российской компании. И все знают, что наша
группа готовится принять участие в аукционе. За три дня до начала торгов я
должен письменно подтвердить отказ нашей группы. У меня в запасе всего семь дней.
В противном случае пленка будет передана следователю, который уже и без того
требует, чтобы я прилетел в Москву для дачи показаний.
Пока у меня нет гарантии, что пленка не будет сразу же
предъявлена следователю и меня не арестуют прямо в аэропорту. Если же я не
появлюсь в Москве через неделю, то никак не смогу убедить моих западных
партнеров, что у меня все в порядке. Они просто не поймут, почему я отказываюсь
лететь в Москву. И, как следствие, откажутся финансировать наш проект.
Я не могу даже махнуть на все рукой и притвориться больным.
Если наша компания не откажется официально от участия в аукционе, пленка
немедленно будет передана следователям. Они, конечно же, сразу потребуют у
французской стороны моей выдачи. Представляете, чем это может кончиться?
Местная пресса постоянно пишет о русской мафии. Мы все для них представители
мафии, неизвестно каким образом ставшие миллионерами. У меня отнимут вид на
жительство и депортируют в Россию. Рассказывать дальше, что будет, или вы
догадываетесь?
Дронго молчал, глядя на застывший экран телевизора.
— Меня обвинят в убийстве девушки и в лучшем случае
посадят в тюрьму. В худшем меня прибьют где-нибудь в тюремной камере, не доводя
дело до суда… Вы хотите мне что-то сказать?
— Кажется, теперь я вспомнил вашу фамилию, —
заметил Дронго.
— Тем лучше, — сказал Александр, — значит, вы
все понимаете. Пленка не просто динамит под мое будущее и под будущее нашей
компании. Если аукцион пройдет по их правилам, все пропало, они получат
контрольный пакет. Это уже не экономика и даже не криминалистика. Это большая
политика.
— Семь дней, — задумчиво сказал Дронго, —
всего семь дней.
— Да, — подтвердил Александр, — только семь
дней. Если в течение этой недели вы не сможете ничего доказать, мне придется
подписать документы об отказе нашей компании участвовать в аукционе. И не
лететь в Москву в следующий понедельник. Аукцион назначен на четверг. Но
окончательное подтверждение заявок — только до вторника. Если я даже откажусь
от участия в аукционе, никто не может мне ничего гарантировать. Мой отказ
сильно подорвет авторитет не только нашей компании, но и российского бизнеса
вообще. Что же лично до меня, то я не гарантирован, что эта пленка потом не
всплывет в целях скомпрометировать меня а других ситуациях.
— При чем тут российский бизнес?
— Видите ли, наша компания не имеет свободных денег в
таком количестве. Мы подписали соглашение с двумя крупнейшими западными
компаниями. Если мы сейчас их подведем, еще много лет никто не станет
рисковать, вкладывая деньги в Россию. Я уже не говорю о том, какой ущерб
нанесло это убийство репутации нашей компании. Смутные слухи уже просочились в
российскую прессу. Пока следователи только проверяют разные версии, среди
которых есть и «моя». Но пока это только подозрение. Если мне не удастся ничего
доказать, они могут предъявить мне обвинение. Формально все верно. Я был в
номере с этой девицей. Я уехал, а ее нашли через несколько часов убитой в этом
же номере. Сейчас мои адвокаты проверяют все подробности этого дела в Москве.
Но у меня нет времени.
— Кто мог быть заинтересован в подобной провокации?
