— Мы с ней вместе учились, — удивился тот,
поправляя очки, — хорошая девушка была. А почему вы о ней спрашиваете? Я
слышал, она погибла?
Ильин разочарованно развел руками. Да, иногда ошибается и
такой эксперт, как Дронго.
— Вы не знаете, где она жила?
— Конечно, знаю. На Васильевской, прямо в центре
города. Однажды встретил ее там, и она сказала мне, что живет на этой улице, и
показала свой дом. Я еще тогда удивился, почему она учится здесь. Могла ведь
перевестись поближе к дому.
— Где она жила? — вскочил Дронго. Этот адрес не
фигурировал нигде.
— На Васильевской, — удивился Денис, — но в
ее документах почему-то всегда стоял другой адрес. Она снимала там квартиру, но
точно я не знаю.
— И она приезжала каждый раз из города?
— Да. Ее обычно привозил жених на своей машине.
— Какой жених? — почти разом вскрикнули Дронго и
Андрей.
— Жених. Он такой странный, всегда молчал. И звали его,
как меня, Денис.
Нужно было видеть, какими взглядами обменялись Дронго и
Андрей. Значит, подполковник не выдержал-таки пресса неприятностей, обрушившихся
на него, и выдал настоящее имя убийцы. Другое дело, что потом он попытался все
повернуть таким образом, чтобы они вышли именно на Епифанцева.
— На какой машине она обычно приезжала?
— Кажется, «Ситроен», но точно я не знаю.
— Номер машины не запомнил?
— Нет. Может, кто-то из ребят запомнил. Я обычно на
номера не смотрю. Зачем мне это нужно?
— Какой он был из себя?
— Высокий, стройный, вообще-то симпатичный. Но все
время молчал. Вы знаете, мне кажется, он был не русский. У него был такой
особенный, азиатский, разрез глаз. Он, кажется, из Сибири, да, точно, из
Сибири. Может, якут или бурят. Я все время обращал внимание на его глаза.
— Вы его часто видели?
— Раза три или четыре. Он подвозил ее и сразу уезжал.
Ни слова не сказав. Но у него всегда было какое-то странное лицо.
— Какое лицо?
— Не знаю. Не могу точно выразить словами. Я вот жил в
деревне и видел такое лицо у забойщика свиней. Он словно всегда настраивает
себя на их крик, чтобы потом не реагировать. Лицо у него было застывшее. Да и
лет ему, по-моему, было гораздо больше, чем Ирине.
— Жених, — задумчиво проговорил Дронго, —
одевайтесь, Денис, поедете с нами.
— Куда? — удивился Епифанцев.
— Покажете нам дом на Васильевской. Если вы его, конечно,
вспомните. И опишите еще раз поподробнее вашего тезку.
— Ладно, — согласился парень, — только вы
меня потом обратно домой привезете. Идет?
— Обещаю, — Дронго поднялся, — одевайся
быстрее.
Он так стремительно вышел из комнаты, что столкнулся с
квартирной хозяйкой, прильнувшей ухом к двери.
— Что он натворил? — с ужасом спросила она. —
Вы его забираете?
— Да, — строго ответил Дронго, — с такой
квартирной хозяйкой ему жить нельзя. Нужен специальный «хозяйковыводитель»,
иначе он просто зачахнет.
Она поняла, что он издевается над ней, и, грозно сверкнув
очами, удалилась. Ильин вышел из комнаты следом за Дронго, тяжело вздохнув.
— Вы умеете выжимать из любой ситуации все по
максимуму, — сказал Андрей восхищенно. — Я просто делаю свою
работу, — возразил Дронго, — нам еще повезло, что гнида-подполковник
проговорился. Он мог бы назвать любое другое имя, и тогда…
— Вы думаете, что убийцей был жених?
— Думаю, что он не был ее женихом. Но в любом случае мы
все должны узнать до вечера. И найти этого мифического «жениха».
День шестой
На Васильевской они потеряли около часа, пока наконец
Епифанцев вспомнил тот самый дом, рядом с которым он видел Ирину Максименко.
Теперь следовало тщательно проверить всех жильцов дома. Дронго попросил найти
подходящую машину и, заплатив деньги, отправил парня домой. Когда Епифанцев
уехал, к Дронго подошел Ильин.
— В доме шесть подъездов, — сообщил он, — и в
каждом по шестнадцать квартир. Мы должны обойти все квартиры?
— Все, — безжалостно ответил Дронго, —
позвоните Викентию Алексеевичу, пусть приедет сюда. Пожилой человек не вызывает
таких подозрений, как мы с вами. И пусть сюда приедет кто-нибудь из ваших
женщин, например Юлия, с которой Любомудров будет обходить каждую квартиру под
видом страховых агентов. Их главная цель — выяснить, где проживает владелец
«Сит-роена» и есть ли в доме жилец по имени Денис.
— В доме девяносто шесть квартир, — испуганно
сообщил Ильин, — вы хотите, чтобы они обошли все квартиры?
— Обязательно хочу. Звоните скорее, мы теряем время.
Слава Богу, что в доме работают лифты и Любомудрову не придется подниматься
пешком. Звоните к ним и скажите, что нам нужна их помощь. Пусть поскорее
приезжают.
Ильин отправился к телефону. Было уже около двух часов дня,
когда наконец приехали Любомудров и Юлия. Дронго подробно объяснил им, что
именно нужно узнавать у жильцов. Викентий Алексеевич хмурился, понимая, какая
адская работа предстоит. Юлия улыбалась, словно ее пригласили на первый бал.
Затем они отправились на задание, и потянулись минуты томительного ожидания.
Через два с половиной часа они наконец вышли из первого подъезда.
— Ничего, — сказала Юля подошедшему к ним
Ильину, — будем искать дальше, — добавила она. Андрей повернулся и
пошел к машине. Он был разочарован.
— Здесь еще пять подъездов, — показал он на
дом, — они просто физически не успеют.
— Пусть проверяют столько, сколько смогут, —
возразил Дронго. — Не нужно их торопить.
На второй подъезд ушло гораздо меньше времени, не более
полутора часов. Но и здесь никто не знал соседа по имени Денис, не видели и
«Сит-роена». Юлия вышла уже уставшая и злая. Она даже попросила сигарету у
Дронго, но тот не курил и одолжил сигарету у одного из сопровождавших их
сотрудников.
В третий подъезд они вошли, когда маленькая часовая стрелка
уже показывала конец рабочего дня.
— Нужно уходить, — ожесточенно заметил
Ильин, — все равно сегодня уже ничего не выйдет.
— Не торопи события, — посоветовал Дронro, —
подождем еще немного. Мы никуда не торопимся. Если Епифанцев правильно помнит
адрес, то где-то здесь Ирина Максименко снимала квартиру либо купила ее. Нужно
узнать это точно.
— Подождем, — согласился Андрей, — я скажу,
чтобы нам привезли горячий кофе и бутерброды. Вы любите кофе?
— Не очень. Но готов выпить, если быстро дадут.
— Сейчас организуем, — примирительно улыбнулся Андрей.
Из третьего подъезда Любомудров и его спутница вышли, когда
уже порядком стемнело и часы показывали восемь.
