— Не сомневаюсь, что вы выбрали самого лучшего. Я буду
работать в Москве вместе с ним. Кого вы еще можете мне рекомендовать? Мне нужен
еще один помощник.
— Андрей Ильин, тот самый, который уже был у вас дома.
Я ему полностью доверяю. Мы с ним знакомы несколько лет.
— Отлично. Теперь мне нужно, чтобы вы абсолютно честно
ответили на несколько моих вопросов. Только очень честно, иначе я не смогу
гарантировать нужного вам результата.
— Да, конечно, — пробормотал Александр, — я
вас слушаю.
— Вы знали о том, что в отеле вас снимают?
— Конечно, нет, — растерялся Александр, — вы
решили, что я сам организовал эту съемку?
— Я ничего не решил. Я только уточняю.
— Ничего я не знал. А если бы догадался, то сломал бы
камеру. Даже просил проверить Викентия Алексеевича этот номер. Он все
просмотрел лично. Очевидно, миниатюрная передающая камера была установлена под
картиной, откуда и велась вся съемка.
— В первых эпизодах показанной мне ленты ваша личность
не вызывает сомнений. В последних эпизодах — точно не вы? Я сейчас ваш
поверенный, как священник или адвокат. Если вы убили девушку, то лучше скажите
мне сразу, чтобы я поменял вектор поисков. Тогда я буду искать не убийцу, а
оправдывающие вас обстоятельства. Если вы мне сейчас соврете, это будет
означать крах поставленной мне задачи.
— Вот и вы мне не верите, — вздохнул
Александр. — Я ее не убивал, — твердо сказал он, — и не стрелял
в нее, — добавил бизнесмен.
— Хорошо. Теперь последний вопрос. Вам действительно
так важно принять участие в аукционе? Или для вас предпочтительнее отказаться и
выкупить оригинал пленки у Хеккета?
— Я не могу отказаться, — вздохнул
Александр, — дело не во мне. На аукционе завязаны интересы очень многих
людей. Моя компания всего лишь организация, использовав которую очень
влиятельные люди хотят приобрести пакет акций. Нет, я никак не смогу отказаться.
Для меня это равносильно самоубийству. В таком случае я действительно больше
никогда не смогу вернуться в Москву. И в Париже оставаться нельзя. Меня просто
пристрелят. Без всякой пощады. Здесь задеты интересы очень влиятельных людей.
— А ваши противники?
— Это другой клан. По существу, в России сейчас реально
у власти находятся несколько кланов, которые определяют всю политику в стране.
Если я откажусь, то подведу весь клан связанных со мной людей. Выставлю их
посмешищем в глазах западных партнеров. А пакет акций, которым завладеет другой
клан, способен усилить их влияние на всю экономику и политику России. В том
числе и в деле контроля за реальной ситуацией в стране.
— Убедительно, — сказал Дронго. — Я с самого
начала подозревал, что здесь замешаны не только крупные экономические интересы,
но и политика. Уорд Хеккер слишком известная личность, и его не стали бы
нанимать только для того, чтобы вас так дешево подставить. Они, очевидно, до
мельчайших деталей рассчитали свою стратегию и выбрали самую уязвимую точку.
— Вот именно. Формально документы обязан подать именно
я как глава нашей компании. И все подписи на пакете документов должен
проставить тоже я. Теперь у меня выбор — или не ехать в Москву и ждать, когда
меня убьют за обман интересов весьма влиятельных людей, или полететь в Москву и
положить голову на плаху, пожертвовав собой. Акции мы, конечно, приобретем, но
меня посадят надолго. Или тоже убьют. Получается, что в обоих случаях конец у
меня будет одинаковый.
— Это мы еще посмотрим, — возразил Дронго, —
иногда возникает и третий вариант. Это когда монета падает ребром. Один шанс на
миллион, но он всегда существует.
— Хорошо, — заставил себя улыбнуться Александр, но
улыбка получилась вымученная и жалкая, — будем считать, что вы мой шанс.
Как раз такой шанс. Один из миллиона.
— Утром я вылетаю обратно в Москву, — сообщил
Дронго, — и пусть ваш Ильин меня встретит. Если можно — вместе с вашим
адвокатом. У нас и без того очень мало времени.
В отель «Ритц» на Вандомской площади он вернулся в первом часу
ночи. В холле к нему подошел предупредительный портье.
— Простите, мсье, — сказал он извиняющимся
тоном, — вам несколько раз звонили из пятьсот двадцать третьего номера.
Просили подняться к ним, как только вы приедете.
— Кто звонил? — удивился Дронго.
— Не знаю. Но очень просили вас подняться к ним в
номер. Они приехали только сегодня, мсье, и остановились в нашем отеле.
Странно, подумал Дронго, никто не знал, что он остановился в
«Ритце». Но, поблагодарив портье, он вошел в лифт, чтоб подняться на пятый
этаж.
Лифт, находившийся справа от входа, был устроен не совсем
обычно. Гости входили в кабину лифта, и дверь закрывалась за их спиной. После
чего кабина поднималась вверх, а гости, уже не разворачиваясь в тесной кабине,
выходили через другую дверь. Поднявшись на пятый этаж, он прошел к указанному
номеру, постучал.
— Войдите, — услышал он женский голос. Дронго
осторожно открыл дверь и прошел в небольшой коридор. В комнате в двух креслах
сидели две молодые женщины редкой красоты. Одна — блондинка, другая — шатенка.
Возникало ощущение, что красавицы сошли с рекламных плакатов модельных
агентств. Обе женщины смотрели на гостя, понимающе улыбаясь.
Сукин сын Хеккет, догадался, рассмеявшись, Дронго. Он
все-таки запомнил его фразу и прислал сразу двух красоток. Прекрасно зная, что
женщинам не разрешат сидеть в холле до полуночи, он подстраховался и снял для
них номер. То есть вновь продемонстрировал свое умение решать любые проблемы.
— Вы ждете меня? — спросил Дронго. И в этот момент
раздался телефонный звонок. Одна из молодых женщин грациозно поднялась и,
подняв трубку, передала ее Дронго.
— Приятного отдыха, Дронго, — пожелал
Хеккет, — по-моему, вам они должны понравиться. Можете не беспокоиться. В
«Ритце» у меня нет спрятанных камер.
— Это еще неизвестно, — пробормотал Дронго, —
но в любом случае благодарю вас за подарок. Я ваш должник. Спокойной ночи.
Он положил трубку, обернулся к обеим женщинам. Колебаться
было бы глупо. Он редко встречал подобные породистые экземпляры.
— Не могу отказать мистеру Хеккету, — улыбнулся
Дронго, — только не будем доставлять ему удовольствия. Сейчас я спущусь
вниз и сниму другой номер, где наверняка не успели побывать его люди.
— Что? — спросила одна из женщин.
— Ничего. Я просто восхищаюсь вашей красотой, —
пробормотал он, выходя из номера.
День второй
Утром автомобиль, приехавший за ним к oтелю, отвез его в
аэропорт. На этот раз, возвращаясь обратно в Москву, он, как обычно, закрыл
иллюминаторы. Самолетами он летал чаще, чем ездил на такси, но инстинктивный
страх сидел в нем постоянно. При любой возможности он старался избежать
полетов, заменяя их более длительными поездками на поездах.
