Из путеводителя «Гагарин — Gagarin»
В три часа ночи 6 марта 1943 года советские войска ворвались в Гжатск. Пехота поднималась в атаку под шквальным огнем врага. Кровью платили за каждый освобожденный дом, за каждую улицу. К половине десятого утра город был освобожден. Каменели сердца у бойцов, ступающих по окровавленной Гжатской земле. Город предстал перед советскими воинами разрушенным, сгоревшим практически дотла. Из 1600 домов уцелело лишь 300. Были уничтожены все промышленные предприятия, школы, электростанция, зооветтехникум, кинотеатр, детские учреждения, магазины, дом инвалидов, больница, парк. Число жителей освобожденного города немногим превышало 1000 человек. «Нет зверей, способных совершить то, что совершили гитлеровцы в Вязьме и Гжатске, — писал в газете «Правда» Илья Эренбург. — Только машины, автоматы и роботы способны на столь бесчеловечные действия».
Сильно пострадали церковные здания Гжатска: немцы взорвали Предтеченскую церковь и Казанский собор. Священник Благовещенской церкви, в которой немцы устроили скотобойню, обратился к командиру учебного батальона 29-й дивизии с просьбой помочь расчистить храм от мусора. После завершения курсантами работы в церкви прошла служба, которую вместе с горожанами отстояли и бойцы — все молились о победе Советской Армии.
Из очерка Ильи Эренбурга «6 апреля 1943 года
(Судьба Европы)»
Недавно мне пришлось побывать в Гжатском районе — освобожденном от немцев. Слово «пустыня» вряд ли может передать то зрелище катаклизма, величайшей катастрофы, которое встает перед глазами, как только попадаешь в места, где захватчики хозяйничали семнадцать месяцев. Гжатский район был богатым и веселым. Оттуда шло в Москву молоко балованных швицких коров. Оттуда приезжали в столицу искусные портные и швейники. Причудливо в нашей стране старое переплеталось с новым. Рядом с древним Казанским собором, рядом с маленькими деревянными домиками в Гжатске высились просторные, пронизанные светом здания — школа, клуб, больница. Были в Гжатске и переулочки с непролазной грязью, и подростки, мечтавшие о полете в стратосферу.
Теперь вместо города — уродливое нагромождение железных брусков, обгоревшего камня, щебня. Гжатск значится на карте, он значится и в сердцах, но его больше нет на земле. По последнему слову техники вандалы нашего века уничтожали город. Они взрывали толом ясли и церкви. Врываясь в дома, они выбивали оконные стекла, обливали стены горючим и радовались «бенгальскому огню»: Гжатск горел. В районе половина деревень сожжена, уцелели только те деревни, из которых немцы удирали впопыхах под натиском Красной Армии. Мало и людей осталось. Шесть тысяч русских немцы угнали из Гжатска в Германию. Встают видения темной древности, начала человеческой истории. Напрасно матери пытались спрятать своих детей от гитлеровских работорговцев. Матери зарывали мальчишек в снег — и те замерзали. Матери прикрывали девочек сеном, но немцы штыками прокалывали стога. По улицам города шли малыши 12–13 лет, подгоняемые прикладами: это немцы гнали детей в рабство. Порой угоняли целые семьи, целые села. Район опустел. Голод, сыпняк, дифтерит и застенки гестапо сделали свое дело.
Но, может быть, еще страшнее этого физического истребления моральное подавление человеческого достоинства. Когда попадаешь в город, освобожденный от немцев, пугают не только развалины и трупы, пугают и человеческие глаза, как бы отгоревшие. Люди говорят шепотом, вздрагивают при звуке шагов, шарахаются от тени. Я видел это в марте в Гжатске.
Из краеведческой книги Василия Орлова
и Александра Чернобаева «Гжатск»
Большой урон нанесен колхозам и совхозам Гжатского района. За 17 месяцев оккупации гитлеровцы сожгли и разрушили тысячи строений, разграбили и уничтожили племенной скот района, подорвали полеводство. Фашисты уничтожили и разрушили 7329 колхозных зданий и сооружений, в том числе 3721 дом колхозника, то есть 52 процента всех жилых домов. Они разграбили и уничтожили по колхозам 19 200 голов крупного рогатого скота и лошадей, 26 013 голов мелкого скота, 54 380 голов птицы. Фашисты уничтожили 18 112 сельскохозяйственных машин и орудий. <…>
Общая сумма убытка, причиненного немецко-фашистскими захватчиками Гжатскому району (городу и сельской местности), по неполным данным, составляет 1 миллиард 738 миллионов 356 тысяч рублей. Это убыток, который превышает 64 тысячи рублей на каждого человека района, включая дряхлых стариков и грудных детей!
Отступая под натиском советских войск, фашистские изверги стремились к массовому истреблению населения района, фашистскими злодеями замучено и убито по району 1171 человек, в том числе сожжено живыми 450 человек.
Из доклада Алексея Швыдкина
«Всему начало здесь, в краю моем родном
(о родном селе Юрия Гагарина)»
Какое хозяйство имелось у крестьян накануне Великой Отечественной войны, дают «Акты учета злодеяний немецко-фашистских захватчиков над мирными гражданами и военнопленными и ущерба, причиненного народному хозяйству Гжатского района Смоленской области» (составленные 24.03.1943 г. и хранящиеся ныне в областном государственном архиве), состав колхозного хозяйства, сельхоз инвентарь, сельскохозяйственные культуры, виды скота и др. В вышеуказанных «Актах» отражены разрушения и ущерб, нанесенный колхозу им. И. С. Сушкина: «…Было уничтожено 27 домов колхозников, один колхозный дом, два дома сельсовета, клуб, изба-читальня, молпункт, два склада, сельпо, 4 школьных здания, 33 сарая, 6 амбаров… сельхоз инвентарь — 20 плугов, 14 борон, 30 телег, 40 саней, 13 веялок и сортировок, жатки, сенокосилки, льномялки, вся сбруя… деревянный инвентарь. Колхозный скот, оставшийся на день оккупации, частью съеден, частью угнан в тыл». Немецко-фашистская оккупация Клушино продолжавшаяся с октября 1941 г. по 6 марта 1943 г. стала третьим по счету «временем разорения» для клушинцев.
Из книги воспоминаний Анны Гагариной
«Память сердца»
В одну из первых ночей марта я услышала, как Алексей Иванович осторожно сполз с нар, стараясь не скрипнуть дверью, вышел из землянки. Отсутствовал долго. Возвратился, увидел, что я не сплю, — тихо, едва губы разжимая, сказал:
— Последние немцы ушли. Дорогу заминировали. Если со мной что случится — запомни: мины напротив нашего дома, да у дома Беловых и еще около сушкинского дома. Запомни, Нюра, и предупреди наших.
Сам погрелся немного и опять пошел на свое добровольное дежурство. Утром я разыскала в хозяйстве две дощечки, вывела на каждой крупно: «Мины». Эти знаки Алексей Иванович укрепил в начале и конце заминированного участка.
Вскоре в наше село вошли части родной Красной Армии. Какой это был праздник! Все, кто остался жив, вышли на улицу, кричали «ура», звали красноармейцев в избы. А какие у них веселые были глаза! Удача красит людей, успех придает силы…
