Поскольку на летном поле собралось довольно много народу, то во избежание чересчур бурного проявления чувств решили прямо к вертолетам подогнать автобус и туда тотчас же переместить собачонок.
С большим трудом удалось мне протиснуться и заглянуть в автобусное окно. За стеклом знакомые морды, испуганные, растерянные. И немудрено! Первое в их жизни космическое путешествие! Да и только ли в их жизни? Впервые в мире! А вслед за приземлением принудительное изъятие из родных кабин, причем не в знакомых лабораторных условиях, а где-то в поле, и ко всему этому еще сотни километров в вертолете! Всего этого для собачьих натур было более чем достаточно! Медики, возглавляемые Владимиром Ивановичем Яздовским, хлопотавшие вокруг них, как мне показалось, были гораздо веселее Стрелки и Белки.
Во всей этой суматохе медики не забыли и о крысах, и о мышах, и о мушках-дрозофилах. Так и казалось, что, перебирая свое хозяйство, про себя они шептали: «Две белые крысы — есть, 15 черных и 13 белых лабораторных мышей — есть, еще клетка с шестью черными и шестью белыми мышами — есть. Все налицо, все в порядке, ничего не потеряли!»
Постепенно восторги иссякли, и автобус с «грузом» отъехал от вертолетов к стоявшему неподалеку нашему самолету, тому, на котором мы прилетели и на котором сейчас полетим в Москву. То были счастливые минуты! Такой успех! Что может быть радостнее? Что может быть большей наградой за бессонные ночи, за труд наш?
Время катастроф
Результаты успешного полета корабля-спутника 1К № 2 с собаками Белкой и Стрелкой на борту вселяли оптимизм. Конструкторы назначили запуск пилотируемого корабля «Восток» на декабрь 1960 года. Однако выполнению плана помешала трагедия. 24 октября 1960 года на 41-й площадке полигона Тюра-Там (космодрома Байконур) взорвалась межконтинентальная ракета «Р-16» конструкции Михаила Кузьмича Янгеля. В огне погибли девяносто два человека, включая маршала Митрофана Ивановича Неделина. Траурные мероприятия, расследование причин катастрофы и ликвидация ее последствий заняли время. Плачевно закончился и запуск корабля 1К № 5, состоявшийся 1 декабря 1960 года, — собаки Пчелка и Мушка не вернулись на Землю.
Из книги воспоминаний Юрия Гагарина
«Дорога в космос»
1 декабря 1960 года в космос отправился наш третий космический корабль. На борту его находились собаки Пчелка и Мушка, а также другие мелкие животные, насекомые и растения. Программа исследований, предшествующих полету человека, выполнялась по строгому плану. Полет этот дал новые ценные для нас сведения. Но не все обошлось благополучно. В связи со снижением по нерасчетной траектории корабль-спутник прекратил свое существование. <…> Мы понимали, что это была не закономерность, а случайность, что жизнь гораздо сложнее, чем предполагаешь. Было жаль спутник, в который вложены большие средства. Но в таком грандиозном деле неизбежны издержки.
Из книги воспоминаний Бориса Чертока
«Ракеты и люди: Фили — Подлипки — Тюратам»
Катастрофа, именно катастрофа, а не отказ, которая произошла на полигоне 24 октября 1960 года, не укладывается по своим причинам в терминологию теории надежности, разработанную для ракетной техники. Подготовка ракеты Р-16 производилась на новой <…> позиции полигона. Стартовая позиция именовалась площадкой 41, а техническая — 42. Сороковые площадки, если отмерять по прямой, находились всего в 15–16 километрах от нашей второй площадки.
Председателем Государственной комиссии по испытаниям Р-16 был сам главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии [Митрофан Иванович] Неделин. Вместе с [конструктором Михаилом Кузьмичем] Янгелем они решили сделать подарок к сорок третьей годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции — осуществить первый пуск до 7 ноября! <…>
Военные испытатели, прошедшие с нами на этом полигоне все возможные авралы начиная с 1957 года, рассказывали, что такого нарушения испытательных нормативов еще не бывало. <…>
Председатель Госкомиссии Неделин знал ли о нарушениях в цикле отработки ракеты? Можно только предполагать, что к нему приходили соответствующие доклады. Но по каждому замечанию в таких случаях следует решение «допустить». Оно логически обосновано и закреплено соответствующими авторитетными подписями. <…>
Неделин на Госкомиссии не только не дает разрешения на отдых, а призывает к еще более самоотверженной работе перед великим праздником. Кто же мог посметь возразить Главному маршалу артиллерии, который ради укрепления обороноспособности Родины призывает не к бою, а к самоотверженной работе? Это ведь не фронт — здесь никого не посылают на верную смерть. Никакого вроде бы риска для здоровья, а тем более для жизни.
Наконец была разрешена заправка. Обе ступени ракеты заправлены токсичными, самовоспламеняющимися компонентами. <…> В Тюратаме такие вонючие компоненты появились впервые. Привыкшие к безопасности кислорода и керосина военные испытатели без особого страха вдыхали ядовитые испарения нового топлива.
О том, что вдыхание испарений «высокопарящих» компонентов приводит к отеку легких, никто не думал. Противогазами не пользовались — они могли только мешать.
На последнем этапе предстартовых испытаний, уже на заправленной ракете, одно за другим появляются замечания к электрической схеме, которые надо понять и устранить. Поиски неисправностей требуют расстыковки кабельной сети и электрических проверок, при которых с помощью специальных вставок одна за другой снимаются блокировки, предохраняющие от несанкционированного запуска двигателя. Десятки испытателей облепили ракету сверху донизу. Советчики и консультанты в избыточном количестве находились на так называемой «нулевой отметке», то есть непосредственно у самой ракеты. <…>
Неделин оставался на площадке. Ему принесли стул, и он сидел в двух десятках метров от заправленной ракеты, стараясь вникнуть в суть происходящего и подавая пример бесстрашия. Его окружала военная свита. Надо быть готовым ответить на любой вопрос или выполнить новое поручение. На каждого военного начальника должен быть хотя бы один нижестоящий или просто порученец.
Сама по себе такая обстановка на стартовой позиции после заправки ракеты являлась вопиющим нарушением техники безопасности. Можно было ради великой цели обязать десяток испытателей и электриков со своими штепсельными колодками, тестерами и переносными батареями возится на борту самой ракеты. Но всех до единого, не участвующих в этой работе, руководитель испытаний обязан был убрать с площадки, не взирая на чины и звания. Это обязан был сделать, в первую очередь, начальник полигона. Но он лицо, подчиненное Неделину. <…>
Сами испытатели настолько устали, что в какой-то мере их можно посмертно оправдать в тех или иных ошибках и необдуманных действиях. В частности, снятие всех защитных блокировок, страхующих от несанкционированного запуска двигателя второй ступени, было опасной ошибкой. Не додумали, не сообразили, спешили. «Прости их, Господи, — говорят в таких случаях, — ибо не ведали, что творили». Но разработчики электрической схемы обязаны были ведать, что творят. В условиях, когда сняты все электрические запреты на запуск двигателя второй ступени, находящийся в бункере стреляющий офицер, по так и невыясненным причинам, принял решение провести цикл приведения ПТР — программного токораспределителя — второй ступени в исходное положение. Можно только предполагать, что кто-то из заместителей Янгеля дал ему на то разрешение, если он его запрашивал по переговорной связи. Проводить самовольно такую операцию, не согласовав с руководителем испытаний, он не имел права. Тот, кто дал согласие на эту операцию, забыл или даже не знал, что надо проверить ее по логике схемы — не случится ли чего.
