Лючано тоже не был физиком. Он был кукольником. Но сообразил первым: очень уж это походило на точечную корректировку действий куклы – расставление своих акцентов в потоке чужой деятельности.
– Корабль! Развернуть звездолет в нужную сторону – и использовать энергетический выброс перехода в волну в качестве толчка!
– Умница, Борготта. Это наш шанс.
В рубке воцарилась тишина. Люди пытались осмыслить великолепное безумство идеи.
– Светлый огонь! – гитарист хлопнул ладонью о колено. – А мне нравится! Все лучше, чем задохнуться в этой жестянке. Твое мнение, капитан?
– Развернуть корабль не проблема, – взвешивая каждое слово, заговорил Бижан. – Нацелить на Тамир – тоже. Навигация работает, маневровые двигатели действуют. Даже отчасти погасим скорость. Но если толчок будет недостаточно мощным, нам это ничего не даст. А если окажется слишком сильным… Корабль не выдержит.
– Ну, раскурочит дюзы! Даже пару кормовых отсеков! Там и так вакуум, а реактор не пашет. Откачаем воздух из отсеков, где он остался, задраим все мембраны, пересидим в рубке…
– Нас размажет ускорением. Компенсаторы инерции скисли…
– Дублирующий контур! Он подзаряжается из рубки!
Вехдены повернулись к Шам-Марг:
– Вы согласны?
– Мне все равно, где выходить. Я не все поняла, – птица развела руками, словно марионетка под управлением начинающего кукловода. – Объясните. Мне интересно есть.
V
В рубке кипела работа.
Гитарист с барабанщиком, закрыв нижнюю часть лиц белыми повязками из хлопка, уселись на корточки в углу. В руках каждый держал по прозрачному цилиндру – аккумуляторы извлекли из разъемов, вскрыв стенную панель. У гитариста дело спорилось быстрее, но и барабанщик старался. На лбу его выступили бисеринки пота.
В цилиндрах разгоралось темно-розовое свечение.
Бижан копался в сфере управления, разворачивая корабль на новый курс. Он то и дело сверялся с динамическим атласом сектора. Наконец зеленый ромбик на контрольном дисплее совместился с оранжевым. Радостный писк возвестил: ориентация завершена.
Юлия тем временем подробно объясняла Шам-Марг, что надо делать. Флуктуация слушала, краем глаза наблюдая за действиями Бижана. Птице было интересно.
Один Лючано остался не у дел.
– Ограничения! – с восторгом заявила птица, когда Юлия закончила. – Уникальный опыт! Я правильно осталась. Хорошо есть!
Гитарист, хрустнув плечами, передал заряженный аккумулятор капитану и снял повязку.
– Неси скафандр, – бросил Бижан, вставляя цилиндр в гнездо. – И помоги ему… ей облачиться. Времени мало.
Юлия подвела Шам-Марг к пульту.
– Здесь, – помпилианка вызвала на дисплей схему корабля, – вам надо будет вручную открыть мембрану. Закроете ее за собой, откроете следующую, разблокируете шлюз… Господа, дайте коды!
– Даю, – кивнул гитарист, извлекая из ниши громоздкий скафандр.
– Коды? Разблокировать? – птица моргнула. – Не понимаю.
– Наберете определенные цифры на кодовом замке.
– Цифры? Не понимаю.
– О-о, нет! Так мы и до коллапса Вселенной не успеем. Нужен сопровождающий.
– Но в том отсеке – почти вакуум! – «йети» едва не выронил свою ношу. – А у нас только один скафандр в рубке. Остальные – как раз там, куда надо попасть.
– Проклятье! Так надевайте скафандр, бегите туда и принесите второй – для сопровождающего!
– Время, время!.. Тысяча квазаров! МОРС! У нас есть человек в МОРСе!
Палец Бижана победно уткнулся в грудь Тарталье.
«Что-то все сегодня в меня тычут. Пальцами, стволами, кулаками,» – с обидой подумал Лючано, но счел за благо смолчать.
– Надевай скафандр на пенетратора! Я перепрограммирую МОРС. Гив, ты закончил? Подавай сигнал бедствия на Тамир. Скажи, что входим в систему. Точный курс и скорость сообщим дополнительно. Остальное сам знаешь: авария, реактор мертв, воздух на исходе. Леди, пристегните детей к креслам! Компенсаторы – компенсаторами, но может и тряхнуть. Шевелитесь, сонные мухи!
Вряд ли «нормальная» помпилианка проявила бы заботу о рабах, пристегивая их к креслам. Даже по чужому распоряжению. Впрочем, на краю гибели – не до расовых комплексов!
Бижан открыл панель на «жилетке» Тартальи и занялся программированием.
– Готово, – вскоре сообщил он. – МОРС даст тебе четыре минуты в разреженном воздухе, при низкой температуре. За это время ты должен все успеть и покинуть отсек. Схему корабля, ваше положение и техзадание я буду транслировать на шлем. Не заблудитесь.
– Уж постараюсь, – буркнул Лючано.
Гитарист закончил облачать «овоща» в красивый, серебристый с ало-белыми «вставками» скафандр. Он активировал системы, внешнюю акустику, за минуту прогнал диагностику – и с удовлетворением хмыкнул.
– Пошли, – махнул Лючано пенетратору, и первым оставил рубку.
Путь занял минут семь. Они двигались по центральному коридору, никуда не сворачивая. Дважды приходилось открывать промежуточные мембраны. Коды не требовались. Хватало простого касания сенсора – здесь, где опасность разгерметизации отсутствовала, блокировку удалось отключить дистанционно, из рубки. Схема корабля висела у Тартальи перед «глазами», накладываясь на картинку, транслируемую камерой.
По схеме ползли две красные точки: он и Шам-Марг.
БОльшую часть пути птица молчала. Лишь когда Бижан уведомил, что они подходят к заблокированным отсекам, флюктуация заговорила.
– Вы боитесь существование прервать. Так?
– Боимся, – Лючано пожал плечами.
– Это трудно есть. Все время бояться.
– Почему – все время? Все время мы об этом не думаем. Только иногда.
– Как здесь сейчас?
– Сейчас? Нет. Сейчас мы стараемся выжить. Некогда нам сейчас бояться.
– Ты интересное сказал. Буду думать.
– Внимание! Первая предшлюзовая мембрана. Борготта, наберите код…
Слушая указания капитана, Лючано набрал восьмизначный код. Загорелся оранжевый индикатор: «опасность средней степени». Тем не менее, мембрана втянулась в стены.
Тесный отсек через десять шагов перекрывала вторая мембрана. Здесь оказалось холодно, но, в общем, терпимо. Лючано задраил за собой перегородку.
– Борготта, входишь в экстрим-зону! Напоминаю: четыре минуты. Не забыл, что тебе делать?
– Помню.
– Не слышу. Повтори.
– Есть, капитан! – по-военному рявкнул взбешенный Тарталья.
