Что ни происходило, все к лучшему.
Спустя восемь с половиной лет монтажники строительного консорциума «Титан» прилетели к Фравашу – собирать орбитальную станцию. Необитаемая, но пригодная для жизни планета вызвала интерес у горно-рудных магнатов, рискнувших вложить капитал в освоение. Первым, что обнаружили монтажники на подлете, был медотсек № 38.
В отсеке спал трехнедельный младенец.
Обычные антисы стареют, находясь в малом теле, как и все люди. В волну они уходят не слишком часто, поэтому матрица восстановления «стареет» вместе с ними. Ребенок же львиную долю времени провел в волновом состоянии. За девять лет без малого его физический облик накопил возрастных изменений с маковую головку – как раз на три недели.
Птица Шам-Марг отсутствовала, когда монтажники захватили медотсек силовыми полями и приняли на борт своего корабля. Необходимые сведения о ребенке были собраны за два часа. Авария лайнера, отчет капитана спас-бота, данные тирского информатория…
– Чудеса! – заявил врач «Глории», узнав о спасении малыша из выпуска новостей. – Ну-ка, прибавим громкости…
– Не отвлекайся, милый! – возразила медсестра.
Это была уже совсем другая медсестра.
Скоростным челноком ребенка отправили на Тир. Больше месяца он провел в приюте «Малышок»: родители отказывались принять сына, боясь подмены. Здравый смысл говорил в их пользу. А данные генетических анализов – возражали. Врачи приюта не обнаружили в ребенке никакой патологии: здоровенький, милый вехденчик. Под давлением общественного мнения Саманганы решились – дитя переехало в дом отца-сатрапа.
Дальнейшая история Нейрама Самангана общеизвестна. Главным последствием его «отшельничества» стали волосы цвета слоновой кости. Восстановить исходную пигментацию не удалось. В волновое состояние ребенок больше не выходил – видимо, нуждался в «присутствии» пенетратора.
Первый самостоятельный выход в волну Нейрам совершил в возрасте девяти лет – поздновато по антическим меркам, но в пределах допустимого. В восемнадцать лет – участвовал в битве под Хордадом, сыграв значительную роль в разгроме эскадры помпилианцев. Обычно антисы в человеческие войны не вмешиваются, ограничиваясь зачисткой трасс. Но в редких случаях, когда на карту поставлена целостность государства, или поражение означает геноцид…
Там же, под Хордадом, он снова встретился с птицей Шам-Марг. Они узнали друг друга. Знакомство продолжилось, только сейчас Нейрам больше не нуждался в опеке флуктуации. Благодарен пенетратору, он не раз и не два предоставлял малое тело для спуска «мамочки» – так он шутливо именовал птицу.
Ему-то выход пенетратора из тела ничем не грозил.
Жизнь продолжалась. Звезды светили во мраке. Красные гиганты мутировали в белых карликов. Водород превращался в гелий. Гелий – в углерод. За спасение личной яхты кея Кобада IV (да восияет свет владыки над миром!) от нападения стаи «дэвов» тридцатитрехлетний Нейрам Саманган получил титул лидер-антиса вехденов. В тот же день некий Лючано Борготта, двадцати семи лет от роду, работая куклу-помпилианца – работорговца по фамилии Катулл – был обвинен в посягательстве на чужое имущество и отдан под суд.
Эти события, скажем прямо, никак не были связаны между собой.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ЗИМА ЗАДАЕТ ВОПРОСЫ
I
– …ресурс маневровых исчерпан. Сориентировать корабль не можем. Погасить скорость не можем, – долдонил в ушах голос Бижана, сухой и монотонный. – Извините, ребята. Подстраивайтесь сами…
Лючано было плохо. Муторно, жарко, душно. Единственный «глаз» он отключил усилием воли. К горлу подкатывали рвотные спазмы. Подавление их стоило чудовищных усилий. Не хватало еще наблевать в шлем! Дело было не в том, что установка искусственной гравитации сдохла окончательно, а к невесомости он не привык. Последний «экскурс» в прошлое, на пятьдесят три года назад, дался очень тяжело.
Сейчас он расхлебывал последствия.
«Это потому, малыш, что ты тогда еще не родился, – предположил маэстро Карл. – Заглянул в прошлое, где тебя нет. «Огрызок» восстановил, что сумел, но твое хлипкое человеческое естество… Постарайся избегать таких спектаклей.»
«Ага, постарайся! Будто я могу им командовать!»
«А ты учись, дружок, – дал совет Добряк Гишер. – Кто из вас двоих главный? Подчинишь «огрызок» – глядишь, и вживется. Нет – вырастет и уйдет. Сгоришь, как полковник. Не нравится? Значит, из штанов выпрыгни, а покажи, кто в доме хозяин…»
Возразить было нечего. В отличие от предыдущих, «экскурс» запомнился не цельным действом, но нарезкой из плоских «стоп-кадров» с комментариями. Большинство комментаторов Лючано узнал по голосу: маэстро Карл, Гишер, профессор Штильнер… Четвертый голос – Тарталья мог в этом поклясться! – принадлежал Нейраму-Пульчинелло. Хотя он ни разу не слышал голоса антиса, кроме как в «волшебном ящике».
Ну, разве что единственная фраза в гладиатории…
Прав маэстро: нечего соваться туда, где нас нет. Ни в прошлое, ни в будущее. В башке сумбур, в ушах звон, на лбу испарина… Дышать тяжело. Прогулка в шлюз тоже не прошла даром.
«Или у нас кислород кончается?!»
От страшной догадки Лючано непроизвольно включил «глаз». Он лежал, пристегнутый к креслу, разложенному горизонтально. В двух других «ложах» были зафиксированы близнецы. Дети по-прежнему спали, или пребывали без сознания. За пультом обосновался Бижан, ведя переговоры со спасателями. По обе стороны от него ангелами-хранителями висели в воздухе гитарист с барабанщиком, придерживаясь за спинку капитанского кресла.
Юлия обнаружилась в дальнем углу. Кто-то из вехденов оказался джентльменом, уступив даме свое кресло.
Лица всех блестели от пота. Загнанной лошадью храпел барабанщик. С шумом вздымалась широченная грудная клетка гитариста, стремясь прогнать сквозь легкие как можно больше воздуха, бедного кислородом. Бижан говорил с трудом, преодолевая одышку – словно не по радио общался, а из последних сил взбирался на горный пик. Легкие самого Лючано работали, как испорченный насос, издавая жалобные всхлипы.
– …отказали компенсаторы инерции. Гравитация – ноль. Вы нас размажете, если начнете тормозить своими двигателями. Да, сначала эвакуация к вам на борт. Потом вы гасите скорость и выводите мое решето на орбиту. Только так. Иначе спасете кучу трупов.
Ответы собеседников были слышны только трубачу. На обзорниках кургузый спасательный бот, уравняв скорость с «Нейрамом», заходил на стыковку. Спасатели маневрировали с осторожностью хирурга, делающего «пластику» стареющей миллиардерше.
– Где мы? – подал голос Лючано. Во рту пересохло, в горле першило. Распухший язык еле ворочался. Вдобавок мочевой пузырь истерически вопил: «Караул!»
– Очнулся! Живой! – по лицу гитариста расплылась улыбка.
