Он поднялся и кивнул в знак приветствия. Подхватывая портфель, он заметил, что на рукаве куртки осталась запекшаяся кровь – после вчерашнего побоища. Он машинально принялся соскребать ее следы ногтями, потом, чтобы завершить срочную чистку, стал тереть локтем. И все это с папкой под мышкой.
Скрестив руки на груди, адвокатесса удрученно следила за его действиями. По ее взгляду он представил себе весь тот путь, который ему предстоит пройти, чтобы убедить судью в том, что он соответствует профилю идеального отца.
Настоящая дорога на Голгофу.
11
– Я вам уже говорила, ваше досье никуда не годится.
Да что вы говорите? Кроме шуток? Корсо выбрал мэтра Жано именно по той причине, что один из его коллег из управления потерял во время развода все, так как она представляла интересы его бывшей жены. «Сволочь из сволочей», – охарактеризовал ее тот полицейский. Корсо как раз это и было нужно.
– Вы успели прочесть их требования? – продолжала она, усевшись за дубовое бюро с большим бюваром зеленой кожи.
– Конечно, – ответил он, раскрывая портфель. – Я прокомментировал каждый параграф и…
– По существу, что вы об этом думаете?
– Сплошная ложь.
– Вы можете это доказать?
– Конечно, я…
– У вас есть что-то, что могло бы представить ее в невыгодном свете?
Корсо заколебался. Кабинет адвоката был обставлен иначе, чем приемная. Старинная полированная мебель начала двадцатого века напоминала скорей поношенный пиджак нотариуса в пенсне.
– Имеются ли у вас какие-либо данные, характеризующие ее как плохую мать?
– Она худшая из всех, но я не стану использовать эту информацию.
– Почему?
– Ради сына.
– Он слишком мал, чтобы присутствовать на суде. И никогда не узнает о том, что говорилось на заседании.
– Мать покажет ему судебное решение, как только он немного повзрослеет. Или даже раньше. Я категорически против того, чтобы из-за меня у Тедди сложился плохой образ матери. Мне также не хотелось бы, чтобы он подумал, что я на нее нападаю.
– В таком случае не стоит и продолжать.
– Значит, так вы выполняете свою работу? Сразу сдаетесь?
Карина Жано поднялась, открыла окно и, прежде чем вернуться к бюро, спокойно прикурила сигарету. Она была хороша, презрительна, желанна.
– Надо ли напоминать вам о положении вещей? Ваша жена сбежала вместе с ребенком под предлогом того, что вы были жестоки, – это подтверждается заявлением от января две тысячи шестнадцатого. Теперь, при разводе, вы просите, чтобы суд назначил вас основным опекуном вашего девятилетнего сына. Вы не имеете ни малейшего шанса добиться этого.
– Ее жалоба – блеф. Можно ведь сменить точку зрения и сказать, что она покинула место проживания семьи и…
– Не важно, – бросила Жано, выпустив новый завиток дыма. – Проблема в том, что вы отец. Даже за поочередную опеку придется серьезно побороться.
– Мне говорили, что судьи теперь более снисходительны к отцам.
– Это не так. Большинство законников полагают, что, пока ребенок еще маленький, он должен оставаться с матерью. Даже если она работает, даже если у нее меньше времени заниматься ребенком, чем у бывшего супруга. И если уж говорить начистоту, даже если она объективно виновата. Мать всегда будет права, в отличие от отца. Это называется «правом по беременности».
Корсо поежился в кресле – Жано вслух говорила то, что с самого начала нашептывал ему какой-то тоненький голосок. Через открытое окно в комнату проникал шум улицы.
– Что же мы можем сделать?
– Повторяю вам: вывалять ее в грязи. Доказать, что она плохая мать и что ребенку угрожает опасность.
– Нет.
– В таком случае мы в тупике.
– Разве нельзя доказать мои достоинства как отца?
– В подобных делах решения принимаются не на основании списка в колонке пользы, а по колонке вреда. Перед судьями годами проходят мужчины и женщины, взаимно поносящие друг друга и обвиняющие в худших грехах. Если вы не принимаете условия игры, судья подумает, что ваша будущая бывшая и на сей раз говорит правду, а зато у вас против нее ничего нет.
Она снова поднялась с места, щелчком выбросила сигарету и закрыла окно.
– Давайте-ка посмотрим, как вас можно отстоять, – продолжала она, усаживаясь к письменному столу. – Мадам Корсо утверждает, что вы неоднократно изменяли ей…
– Она лжет.
– Можете это доказать?
– Нет. Но у нее нет доказательств. Она необоснованно обвиняет меня. Это так просто.
Адвокатесса улыбнулась – ее помада напоминала густые блестящие чернила, чудесным образом не стекающие с губ.
– Мне кажется, вы не понимаете, что представляет собой мадам Корсо.
– Я знаю ее, как никто.
– Я говорю о видимой стороне. Мадам Корсо прошла образцовый профессиональный путь. Она получила свои дипломы, сдав экзамены на чужом языке. Будучи натурализованной француженкой, она занимала пост в Министерстве сельского хозяйства, затем в Министерстве социальных дел. В настоящее время она второе лицо в государственном секретариате при министре образования. И безусловно, добьется еще большего.
– Ну и что?
– А то, что вы просто полицейский, майор.
– Один из лучших сыщиков криминальной полиции!
Мэтр Жано уперлась ладонями в бювар цвета бутылочного стекла. Ее покрытые лаком ногти наводили на мысль о кроваво-красном панцире какого-то ракообразного. Когда эта женщина находит время наводить красоту? Интересно, у нее дети есть? А муж? Кто возьмется изничтожить ее в тот день, когда она будет разводиться?
– Ваши профессиональные достоинства, Стефан, к делу не относятся, – смягчилась она, – а вот ваш послужной список… как бы это сказать… работает против вас…
– Ну-ну…
– За долгие годы своей полицейской карьеры вы работали в бригаде быстрого реагирования, боролись с сутенерством, потом с наркотиками… А это означает, что бо́льшую часть времени вы провели с хулиганами, извращенцами и наркодилерами.
– Не с ними, а в борьбе с ними.
– Это одно и то же. Вы существуете в токсичном мире. А теперь и того хуже – вы трудитесь в бригаде уголовного розыска. Вы постоянно имеете дело с убийцами.
Корсо сжался в кресле, словно ленивый лоботряс, отказывающийся говорить со своим преподом. Последние слова адвокатессы подтвердили то, о чем он всегда думал: полицейские нужны, чтобы чистить выгребные ямы общества и обеспечивать покой порядочных людей. Благородное дело, которое, в свою очередь, превращает их самих в изгоев. Согласно всеобщему мнению, между сыщиками и преступниками существует тайное родство, нечто вроде семьи.
