Корсо понимал, что девушки наверняка были назваными сестрами. Однако эта информация ни разу не просочилась в опросах свидетелей. Они скрывали свою дружбу от коллег. Почему?
– Кроме того, в досье говорится о неприятностях с правосудием.
– И ты только теперь об этом сообщаешь?
– Не волнуйся. Элен тогда была несовершеннолетней, и все давно уже забыто.
– Что за правонарушения?
– Вандализм, драки, осквернение кладбищ, бродяжничество. Идиотские выходки «панка с собакой». К моменту смерти судимости у нее не было.
Корсо опустил глаза: он так и не притронулся к своей тарелке. Тревога, бессонница… Плюс солнце, жара, стук вилок по тарелкам, гул автомобилей… Все, что на летней террасе в Париже могло доставить удовольствие, внезапно обернулось болезнью. Ему захотелось с этим покончить.
– А распечатки?
– Я их только что получила и пока не успела проанализировать. Но телефонные разговоры прекращаются приблизительно в тринадцать тридцать. Потом она уже больше не отвечала на звонки.
– Кому был адресован последний звонок?
– Некоему Патрику Сернарду. Мелкому торговцу кэмом с бульвара Сталинград. Я сразу натравила на него парней с улицы Луи Блана, они его прижмут. А мы с Людо займемся счетами.
– Нет. Людо, ты возьмешь на себя дневник.
Уроженец Тулузы вздрогнул:
– То есть?
Корсо оставил при себе документ в пакете для вещдоков. И сейчас выложил его на стол.
– Прежде чем передать его в службу криминального учета, скопируй его и найди мне всех мужиков, упомянутых на этих страницах. Там есть имена, даты. Это будет делом нехитрым.
Людо без особого восторга взял пластиковый пакет.
– Ты думаешь, убийца – кто-то из них? – промямлил он.
– Я ничего не думаю, но меня интересуют все, кто имел сексуальную связь с жертвой.
– А я? Мне продолжать обход соседей? – спросила Арни.
Она заглотила свой омлет и теперь абсолютно прямо сидела на стуле, засунув руки в карманы; перед ней стоял третий бокал. В нормальное время Корсо сделал бы ей замечание: «Сбавь обороты», но сегодня воскресенье, а их рабочий день еще далек от завершения.
– Нет, – ответил Корсо, открывая портфель. – У меня для тебя есть кое-что другое.
Он вытащил копии листков из блокнота с набросками и в нескольких словах пояснил, откуда они. Рисунки переходили из рук в руки в таком плотном молчании, что казалось, оно образовало над ними стеклянный колпак, полностью изолировав от шумной набережной.
Ни у кого здесь не возникло ни малейшего сомнения: та рука, что набросала портреты танцовщиц, искромсала и лица обеих жертв.
– Вы все узнали девушек из «Сквонка». Арни, установи личности остальных. Им необходимо как можно скорее обеспечить защиту.
Все согласно кивнули. Корсо вернулся к Барби – ее история социальных приютов и приемных семей не выходила у него из головы.
– Выбери нескольких своих практиканток и направь их разобраться с прошлым обеих жертв. Мне нужны имена, координаты, подноготная всех социальных агентов, случайных родителей, преподавателей, с которыми они могли пересекаться. И если уж на то пошло, как можно больше имен учеников, встреченных ими за время перемещений по учебным заведениям.
– На это потребуется время.
– Все складывается очень удачно, оно у тебя есть до вечера.
– Ты что задумал? – ухмыльнулся Людо. – Предполагаешь, что Известный преподаватель – серийный убийца?
– Поинтересуйся у родственников жертв Эмиля Луи
[42], смешат ли их подобные шутки.
Сыщик съежился за своим бокалом «Кроненбурга-1664».
Корсо поднялся с места и бросил на стол купюру:
– Я угощаю.
– Ты куда? – спросила Барби.
– Вернусь в контору. Надо обобщить все, что мы имеем.
– Быстро управишься, – присвистнул Людо.
– Заткнись. Кришна там?
– Он отменил отпуск, но сегодня его нет, – ответила Барби.
– Вызови! Вашу мать, свистать всех наверх!
29
В пустынных помещениях Главного управления криминальной полиции трудно было представить, что бригада пребывает в боевом возбуждении, готовая на всех парусах мчаться на дело.
В кабинетах никого, в коридорах ни звука. Где они все? Проникающее через окна солнце разбрасывало косые лучи: понятно, что на сегодняшний день есть кое-что получше, чем сидеть взаперти в четырех стенах.
Корсо вообразил: через несколько месяцев управление будет переезжать; все сыскари уже покинули здание, все коробки уже запакованы. Он не знал, что и думать о предстоящем переезде и бардаке, который их ожидает. Конечно, движение – это жизнь, это избавляет от анкилоза. Но их переводят куда-то в богом забытое здание на периферии, на границах Семнадцатого округа. Радоваться нечему.
Он сделал себе кофе и закрылся в кабинете на ключ – у него появилась привычка запирать свое логово, даже тогда (и особенно тогда), когда он находится внутри.
И тут раздался телефонный звонок.
– Утром ты звонил мне четыре раза, что случилось?
Эмилия выщелкивала слова, как старая пишущая машинка. Корсо понял, что не может спросить напрямую. Она слишком близкий, слишком сильный противник.
– Я беспокоился, вот и все.
– О чем именно?
– У вас в Варне все в порядке?
– Чего тебе надо?
Они находились в состоянии войны, и он больше не смел расспрашивать ее о личной жизни. Будучи полицейским, он даже не имел права на получение информации, которая могла бы послужить ему в деле о разводе. Конфликт интересов.
– Я вот подумал… Ты никогда не работала… в шоу?
Она издала свое кудахтанье:
– В каких еще шоу?
– В стриптизе, например.
Она резко спросила (будто перезарядила оружие: чак-чак).
– Это допрос?
– Вовсе нет. Я… я расследую дело, связанное с этим контингентом.
– Убитая стриптизерша?
На берегу Черного моря Эмилия не могла еще быть в курсе второго убийства, но слухи об убийстве Нины Вис уже распространились повсюду.
– Точно.
– Ну и что? Какое отношение я могу иметь ко всему этому?
