– Только имейте в виду: Корсо не хочет, чтобы кто-то сообщил Собески, почему на самом деле его задерживают, – сказала она. – Пусть потомится. Везите его на набережную Орфевр, – заключила Барби, – и ждите нас.
– Нет, – подсказал ей Корсо. – Пусть предупредят нас, когда окажутся на месте. Мы будем поблизости. Как только его нору обнаружат и опечатают, доставим себе удовольствие поприветствовать Собески.
Аэропорт Руасси не так уж далеко от Сент-Уан. Они двинулись по автостраде А1, проехав Стад-де-Франс, свернули на департаментскую Д20, перелетели через железнодорожный переезд и наконец запетляли по узким улицам.
Корсо ожидал увидеть район, выглядевший по старинке: заброшенные промышленные зоны, пустыри, сквоты… Ничего подобного. Как Собески преобразил бывшую фабрику в галерею класса люкс, так и квартал улицы Адриена Лесена сильно похорошел. Им завладела целая армия современных буржуа с богемными вкусами, и они, даже не сговариваясь, благодаря мелким перестройкам, банковским кредитам, а также желанию придать убожеству флер красоты, а бедности вид богатства, сумели из унылого района сделать приятное поселение.
Корсо, хотя сам был родом из рабочих кварталов и все знал о пагубном воздействии уродства и нищеты, с настороженностью относился к такого рода улучшениям. Он видел в них буржуазную скаредность и псевдоаристократическую претенциозность чистеньких семейств с их мелочными представлениями о жизни и хилыми банковскими счетами. Решив придать благообразный вид этому кварталу жалких домишек и промышленных мастерских, эти новые обитатели в очередной раз подпели Жаку Брелю и его знаменитой песенке о тех, кто «пыжится выглядеть кем-то, а выглядит никем»…
Выбор адреса Собески был прекрасным примером подобного явления. Но художник делал это лишь для того, чтобы обмануть врага. Никто не должен был заподозрить, что происходит за зелеными железными воротами с двойными створками, поверх которых виднелись только густые кроны дубов и каштанов. Даже Корсо при виде такого «пейзажа моей бабушки» засомневался:
– Ты уверена, что это здесь?
– Уверена, – бросила Барби, еще раз взглянув на экран мобильника.
Вызванный слесарь уже дожидался их у порога.
– Дай ему подписать документы, и начнем, – сказал Корсо, вылезая из машины.
– А жандармов ждать не будем?
– Нет.
– А понятые при обыске?
Вместо комментария Корсо молча взглянул на нее.
Не слишком склонный к сотрудничеству, мастер с ворчанием подписал документ о неразглашении и сунул в карман памятку о расходах, которая позволит ему получить компенсацию. Корсо оглядел глухие ворота, кроны деревьев, красную крышу дома метрах в пятидесяти от ограды, в глубине сада. У него задрожали руки.
Слесарь принялся за работу – вернее, за тяжкий труд. После пяти минут усилий и отчаянного шума (ему пришлось использовать электрическую пилу) створки отворились с мрачным скрипом, распространяя запах раскаленного металла.
Корсо и Барби зашли в сад, следом плелся недовольный мастер с ящиком инструментов. Посыпанная гравием дорожка вела к домику скромных размеров. Каменные жернова, вправленные в стены, окна с белесыми занавесками, навес над входом из слоистого стекла и кованого железа – своей обыденностью все располагало к тому, чтобы сердце ушло в пятки и вы стали подыскивать дерево, на котором повеситься.
Однако в листве распевали птицы, а заходящее солнце заливало всю картину нежнейшим светом цвета апельсиновой мякоти. Воистину неподходящая обстановка для кропотливого обыска.
Слесарь поднялся по ступенькам, ведущим к крыльцу под навесом, и принялся за новый замок.
– Дверь даже не укреплена, – заметил он презрительно.
Корсо тоже взбежал на крыльцо. Что-то не сходилось: если бы Собески занимался здесь какой-то тайной деятельностью или оставлял любые компрометирующие следы, он установил бы мощнейшую систему безопасности. Корсо не забыл, как его поимели с невидимыми камерами в мастерской. Помимо «мелкобуржуазного» камуфляжа своего логова, художник-убийца выбрал бы устройство, которое невозможно взломать.
Из открытой двери отвратительно пахнуло затхлостью, заставив их отступить на несколько шагов.
– Ну и вонища тут! – ругнулся слесарь, отмахиваясь. – Сюда лет сто никто не совался, это я вам точно говорю.
Копы обменялись взглядами. Все, что у них в конечном счете было, – это дом, арендованный фирмой, которая называлась «Фемида» и чей юридический адрес совпадал с адресом Собески. Неужели они снова облажались?
Корсо уже готов был поддаться горькому чувству досады, когда его взгляд упал на примыкающий к дому и по размерам почти не уступающий ему гараж площадью не меньше ста пятидесяти квадратных метров.
– Откройте это тоже, – велел он, указывая на строение.
Слесарь спустился со ступенек и принялся за шарнирную дверь. И почти сразу восхищенно присвистнул.
– В чем дело? – спросил Корсо, подходя.
– А вот это, мужик, совсем другой коленкор. Такую систему безопасности не часто увидишь.
Корсо невольно схватил Барби за руку. Они нашли! Чертово логово серийного убийцы, который казался неуловимым. Копы решили сохранять хладнокровие и отошли под деревья. Они присели на скамью, как в городском парке, и набрались терпения. Слесарь предупредил: «Минимум полчаса».
По телефону они отслеживали передвижения второй группы, сейчас занимающей позиции поблизости от мастерской Собески. Художник был у себя. Арни, сумевшая разглядеть его через одно из огромных окон, подтвердила, что тот как ни в чем не бывало грунтует холсты. И снова перед внутренним взглядом Корсо возник разгуливающий по кварталу геев в Блэкпуле Собески, потом труп с расплывающимся криком – самообладание этого мерзавца поневоле вызывало восхищение.
Он приказал группе еще немного подождать: если удастся найти действительно изобличающие факты в новом месте, задержание станет еще более впечатляющим.
Наконец около десяти часов вечера, когда стемнело, слесарь – он вызвал помощника – одержал верх над дверью гаража. Корсо приказал ему отойти в сторону и вместе с Барби проник в помещение. Он держал только фонарь – учитывая лонгетку, у него не было возможности взять в руку еще и оружие, – а потому его прикрывала заместительница, поводя пистолетом из стороны в сторону.
Ничего особенного он не увидел, но сами формы, предметы, тени, которые проступали в луче, заставляли ожидать худшего – или лучшего, в зависимости от точки зрения.
– Сходи за бахилами, шапочками и перчатками, – почти беззвучно приказал он Барби.
Мышка метнулась вон, а Корсо, напряженный, как забор под током, остался на пороге. Он медленно прощупывал помещение лучом фонарика. Ни одного окна. Прилавок вдоль левой стены. Деревянный рабочий стол посередине – Корсо вспомнил предположение, выдвинутое медэкспертом: «мясницкая колода», и занозы в теле Элен Демора. На полу банки с какой-то химией, от которой исходил едкий запах. А еще дальше он различил огромную конструкцию, нечто вроде металлического ящика с окошком, вполне способного вместить человека…
