Медленно тянулось время, час шёл за часом, и, наконец, туман стал рассеиваться. Солнце едва пробивалось сквозь его плотную пелену. Вот уже видно на сто шагов, на двести... Перед Михаилом открывалось построение русских полков.
Самые первые, ближе всех к врагу, стояли конники Сторожевого полка. За ним, параллельно, стоял Передовой полк. Слева и справа от него, почти без промежутка, стояли полки правой и левой руки.
За передовым полком уже расположился большой полк, главная сила войска. Передние ряды всех полков занимали конные, за ними — ряды пешцев. Между рекой Непрядвой и Большим полком стоял небольшой полк поддержки, своего рода резерв. А тяжёлая кованая рать, козырь русских войск, укрывалась в Зелёной дубраве. Дубрава скрывала засадный полк полностью.
Перед дубравой, за оврагом, виднелись две деревеньки — Калишево и Загорье. Жители, испуганные перемещениями войск и предстоящим боем, в панике покинули их ещё вечером. Сейчас деревни были пусты, только куры рылись в пыли.
К одиннадцати часам утра туман полностью рассеялся, и взорам русских открылись татары. Они стояли в двух вёрстах, темнея конной массой. На Красном холме был расположен шатёр Мамая с развевающимися рядом бунчуками, аналогами русских сигнальных флажков. Войско татарское вширь, по фронту, занимало не менее двух вёрст, русское — около полутора. Но главное — сколько рядов по глубине?
Михаил прикинул взором: русских — около двадцати рядов, что заняло не менее половины версты. Из-за расстояния разглядеть, сколько рядов у противника, было невозможно.
Кони в нетерпении били копытами, покусывали удила. Ратники переговаривались между собой, и над русским войском стоял негромкий шум.
Вдали, среди татар, началось какое-то движение. Перед фронтом в разные стороны скакали лошади. «Гонцы, что ли?» — подумал Михаил.
Но вот всё стихло. Со стороны татарской послышался рёв сигнальных труб, звон литавров. Бунчуки наклонились вперёд, и масса людей и всадников пришла в движении.
Глава 9 МАМАЙ. БОЙ
Хан Мамай с войском, верными татарами крымскими, выехал из своей столицы Бахчисарай в июле. Пекло стояло невыносимое, но степняки были привыкшими к жаре. Их больше заботило состояние травы — не выгорела бы! Степняки не знали, что такое заготовка сена, кони их, низкорослые и мохнатые, паслись на пастбищах круглый год — даже зимой, копытами добывая из-под снега кустики примороженной травы.
Для татарина-степняка конь — это всё! Это средство передвижения, это мясо, это тепло в зимнем походе. На коне татарин ехал, ел — даже справлял малую нужду, не сходя с коня. За основным конём в поводу следовал заводной — а то и два. На марше татарин на ходу пересаживался, давая коням отдых. Таким образом, войско татарское за день могло преодолеть расстояние, для европейца немыслимое — пятьдесят, а то и шестьдесят вёрст, появляясь перед противником внезапно, когда он их не ждал, считая, что ордынцы ещё далеко.
Вот и теперь, пройдя через крепость Ор-Капы, закрывающую Перекоп на замок, татарское войско повернуло вправо, обходя с севера Азовское море. По пути к ним присоединялись степняки из западных улусов. Поход намечался большой, о нём татары знали ещё с зимы. И каждый хотел поучаствовать, напоить саблю вражеской кровью, нагрузить арбы и повозки трофейным добром, пригнать пленных. Короче, разбогатеть. Ведь миром правили деньги, и каждый это знал. К Мамаю прибивались опытные воины и совсем юнцы, желающие прославиться, стать богатурами.
Уже подойдя к Дону, к низовьям его, и переправившись, войско встало на несколько дней. В условленном месте к нему примкнули буртасы, ясы и черкесы. Ждали армянских наёмников.
С двухдневной задержкой прибыли и они — около полутора тысяч конницы. Все с бронёй хорошей, в кольчугах с длинными рукавами, наручами и поножами. Щиты круглые, копья, сабли и боевые длинные ножи.
Была ещё тысяча пехотинцев. Вооружение почти такое же, как у конных, только копей нет, и щиты треугольные, острым углом вниз смотрят, синей краской крашены. У татар же конники щиты имели круглые, а пехота — миндалевидные.
Войско Мамая разрасталось на глазах и уже достигло сорока пяти тысяч.
Хан объезжал стан, раскинувшийся не меньше чем на фарсанг, и сердце его наполнялось гордостью. Разве может Дмитрий Московский устоять против такой силы? А ведь это ещё не всё, должны подойти казанцы, генуэзские наёмники позже присоединятся. А рязанцы? А Ягайло с его многочисленной ратью? Нет, на этот раз — никакой пощады и милости! Рабы должны знать своё место!
На следующий день войско выступило в поход. Впереди, как всегда, шли конные дозоры, рыскающие по степи на один дневной переход впереди основных сил. Но пока им делать было нечего. Разве что поймали несколько беглых рабов, пробирающихся на Русь, и показательно казнили их, содрав с живых кожу. Кто осмелится идти в Дикое поле? Разве что безумец, которого Аллах лишил разума.
После трёх дневных переходов, к вечеру, прискакал гонец с вестью о выгруженных с кораблей генуэзских пехотинцах-копейщиках. Переночевав, войско к исходу дневного перехода встретилось с наёмниками.
Копейщики явно обустраивались по римскому порядку. Вокруг лагеря был выкопан ров, вбиты колья, ходили дозорные.
Хану понравился порядок.
По сигналу командира копейщики выстроились в четыре фаланги, по тысяче человек в каждой.
Удивила их броня. На каждом — кольчуга с длинными рукавами, на руках — налокотники, на ногах — бригандинные поножи, набедренники стальные. На головах — пехотный барбют с подвижным забралом. Щит — тяжёлая павеза высотой до плеча почти, если он на земле стоит. Высокий, прямоугольный, со слегка вогнутыми краями. Из вооружения — длинное копьё, тяжёлый корд и кинжал на правом боку.
Рядом с командиром — знаменосец. На древке — белый прямоугольный флаг с красным крестом Святого Георгия.
Управлялись фаланги с помощью барабана и литавр.
— Да, попробуй даже конницей пробить такую стену из железа! — восхитился хан. Осмотром он остался доволен.
А ещё хан вёз в обозе свой главный козырь — три медных пушки с пушечных дел мастером Раилем. Москвитяне будут очень удивлены, а может, даже разбегутся, заслышав пушечный гром. Сам хан никогда не видел и не слышал пушечной пальбы, но ведь османский султан сделал подарок, и хан хотел опробовать новинку в деле.
Отдохнув несколько дней после перехода, войско двинулось дальше. Стоять на одном месте долго было просто невозможно, кони выщипывали всю траву окрест.
У развалин старой крепости Хэлэк войско Мамая встретилось с казанскими татарами. Эмир Казанский, Азан, отправил к Мамаю сардара Сабана с пятью тысячью всадников. «Пусть лучше погибнете вы, чем всё государство», — напутствовал он своих воинов перед походом.
Теперь Мамай, получив в войско всех на земле западных улусов, двинулся маршем на север и через несколько переходов встал в Кузьминой гати. Это уже были земли рязанские.
