Все в этом мире имеет свой конец, поэтому затихли и мои рыдания. Я громко высморкалась, промокнула глаза очередной салфеткой, неожиданно подумав, что вышло очень удачно, что сейчас меня видит не Ник, а Костя. Лучше умереть, чем показаться мужу в таком жалком виде.
— А теперь нужно немного возместить потерянную влагу, — Костя протянул мне еще один стаканчик кофе — и когда только успел заказать!
Я кивнула. Сил говорить не было, да и зубы довольно ощутимо стучали о край стакана, однако постепенно я приходила в себя. Прежде всего вернулся запах. Первую порцию кофе я выпила, оказывается, даже не ощутив его аромата. А теперь почувствовала и горчинку, и легкий запах жженых зерен, и молочно-кокосовый, сладкий аромат. Да и пила я на этот раз мелкими глотками, задерживая жидкость во рту, чтобы лучше ощутить ее переливчатый вкус. Следом подключилось зрение, и я поняла, что на стене изображена карта с какими-то маршрутами, показанными стрелками и летящими самолетиками. Присмотревшись, я различила надписи: Бразилия, Колумбия, Перу, Венесуэла, Мексика, Гватемала, Доминикана, Куба, Панама, Ямайка…
«Производители кофе», — догадалась я и обрадовалась тому, что способность соображать, кажется, постепенно ко мне возвращалась.
— Они действительно закупают кофе у лучших производителей, — заговорил Костя, отследив мой взгляд, и отложил смартфон. — Ну, теперь можешь рассказать.
— Что? — я криво улыбнулась, глядя на застывшую по краям стакана пенку. Что-то похоже на горки. Интересно, по кофейной пенке гадают? Узор предрекал мне весьма непростую судьбу, полную разнообразных скачков, взлетов и падений. Бог с ними, с падениями, — ниже уже падать и некуда — лишь бы взлеты были.
— Все, — он пожал плечами. — Начни с того, что случилось.
— Я… — Я запнулась.
Что ему рассказать сначала? О моем замужестве? Или о сумасшествии?
Костя молчал. Я вдохнула поглубже.
— Я вышла замуж и, кажется, схожу с ума, — одним махом разрубила я гордиев узел.
— Кажется? — уточнил он.
— Ну…
Я сама не заметила, как все ему рассказала. Все получилось как с той первой чашкой кофе, словно помимо моей воли. Конечно, удачно вышло, что слушал меня именно Костя, совершенно чужой мне человек. Не зря говорят о синдроме попутчика, и часто то, что не расскажешь близким людям, вдруг легко открываешь случайному, незнакомому человеку. Смогла бы я рассказать все это Нику? От одной мысли о такой возможности меня охватывала паника. А Пашке? Нет, и Пашке я бы ничего не стала говорить.
— Дела, — Костя, слушавший меня молча и не подгонявший в минуты запинок, иногда вполне долгих, покачал головой. — А знаешь, был такой старый фильм. «Газовый свет», кажется, там человек женился на девушке, чтобы получить драгоценности ее умершей тети, и пытался свести свою жену с ума.
Я хмыкнула.
— Незадача — никакой богатой тети с драгоценностями у меня нет. Мне кажется, у нас тут другое кино. Вроде «Джен Эйр». Помнишь?
— Ты про жену Рочестера? — Он осторожно провел пальцем по краю кофейной чашки, словно пытаясь исправить причудливый узор судьбы. — Не уверен. Не похоже. Ты не похожа на сумасшедшую.
— А прабабушка? — напомнила я.
— Прабабушка — не диагноз, — не сдавался Константин. — Если она даже и была не в себе, во‐первых, у нас нет никаких доказательств. А во‐вторых, то, о чем ты рассказывала, пустяки. Такие мелочи случаются у каждого. Я вот на днях забыл дверь запереть. Но не спешу сдаваться в шестую палату. И тебе не советую.
Слова звучали так обнадеживающе, что хотелось им верить.
— Я слышал, из твоего окна выбросили человека… — осторожно заговорил Костя.
— Это не я! — Стул подо мной скрипнул, словно взвизгнул, больно ударив по нервам.
— Никто не говорит, что это ты. Просто странно…
— Этот журналист из желтой прессы тоже говорил про странности, — сболтнула я.
— Журналист? — Костя наклонился ко мне, словно охотничья собака, берущая след.
— Ну да. Ко мне приходил журналист. Пытался что-то вызнать. Впихнул мне свою визитку, причем дважды. Настырный такой.
— Интересно, — мой собеседник забарабанил по столу пальцами. — А дай-ка мне его визитку. Посмотрю, что за птица.
Это он мог — работа системного аналитика подразумевала умение отыскать в Сети любую информацию.
— Если найду, — я пожала плечами. Сомнительно, чтобы журналист Ветров мог знать что-либо интересное или был способен хоть как-то повлиять на ситуацию.
— Поищи, пожалуйста. И главное — не волнуйся. Не ведись на эмоции, понимаешь?
Легко сказать! Я грустно ухмыльнулась.
— Ну вот и ладно, — Костя легко прикоснулся к моей руке и тут же отдернул пальцы. — Давай договоримся так: ты будешь звонить мне, если вдруг случится что-то странное… даже пустяк. Ну и визитку найди.
— Ты решил стать моей нянькой? Взялся меня курировать?
— Я взялся поддержать человека, которому не с кем поплакать над кофе, — ответил он, глядя на меня исподлобья.
— Я просто не хочу огорчать Ника!
— Конечно, — Костя успокаивающе улыбнулся. — На то и существуют друзья. Нет, правда, давай я пока побуду твоим внешним сервером. Попробуй посливать на меня информацию. Я слышал, если рассказываешь о чем-то, и самому разобраться легче.
— Ты прав, — я отвела взгляд от фигурки самолета на стене и решительно встала. — Кстати, а ты зачем приходил?
— Пашка просил забрать его планшет.
— Ой! — Я снова почувствовала себя дурой. Ну конечно, в глубине шкафа у меня до сих пор лежал Пашкин старый планшет. Разорвала отношения, а чужую вещь себе оставила. Еще один тревожный признак в пользу сумасшествия?
— Не срочно. Отдашь вместе с визиткой, — Костя ловко пресек мою попытку расплатиться и сам положил в черную гладкую папку с оттиском, изображавшим кофейное зерно, две купюры. — Ты не брала трубку, и я решил к тебе заглянуть. Кажется, вовремя.
И тут поспорить было не с чем.
В коридоре меня ждал все тот же запах жженых зерен — выходит, мы с Ником пили кофе синхронно.
— Ты где была? Почему у тебя отключен телефон? — Ник оглядывал меня так пристально, словно хотел убедиться, что по дороге я не рассыпалась, как Шалтай-Болтай, упавший со стены, и не потеряла нос или руку, сама не заметив этого прискорбного факта.
— Мне нужно было побыть одной, — ответила я устало.
— Нужно? — Ник прищурился, взгляд его из сканирующего превратился в хирургический скальпель. — А ты подумала о том, что я волнуюсь? Подумала о своих родных?
— А они… — Я медленно сняла туфли, соображая, что наделал Ник.
— Да, я позвонил им. Ты же не отвечала. Они очень обеспокоены. Кажется, для тебя это новость?
