— Но мы ничего не делали… — Ник развел руками. — Я не понимаю…
— То есть моя внучка видит этого человека, — дед, не церемонясь, ткнул пальцем в Клауса, который ему тоже явно не нравился, — впервые?
— Ну да.
От неожиданности я ахнула.
— Ник, ну что же ты говоришь? Мы же вчера гуляли, и Клаус показывал нам город, а сам исподволь меня расспрашивал. Наверное, уже ставил диагноз.
— Погоди! — Ник выставил вперед руку. — Ты говоришь, его зовут Клаус? Но это же доктор Петер Мейер. Вот посмотри.
Он указал на халат надувшегося, словно воздушный шарик, Клауса.
«Dr. med. Peter Meyer», — с ужасом прочла я на бейджике.
— Я записывал тебя к Петеру Мейеру, и на двери его кабинета написано это же имя, — добавил Ник.
— Но… но… Не понимаю, — я растерянно оглянулась. — Это же твой друг…
Ник не ответил, но так посмотрел на дедушку, что мне стало плохо. Словно лопнул позвоночник и перестал удерживать мое тело. Если бы не стул с высокой спинкой, я бы упала.
— Мы вчера и вправду гуляли по городу с моим другом Клаусом, но доктора Мейера я сам вижу впервые, — тихо проговорил Ник. — Должно быть, моя жена слишком устала… Волнения, перелет, чужая страна…
Клаус, или Петер, — я окончательно запуталась — спросил что-то по-немецки. Ник ответил, видимо, объяснил, что происходит, потому что доктор посмотрел на меня и покачал головой.
Я не могла так ошибиться! Не могла! Неужели все настолько плохо?!
— Доктор Мейер спрашивает, что с наследственными заболеваниями? — вернулся к допросу Ник.
Дедушка нездорово покраснел.
— Вы клоните к тому, что сумасшествие — у нас наследственное? Да, моя мать умерла в психушке. Но я не позволю…
Он побагровел и стал задыхаться, прижал руки к горлу.
Тут не выдержала уже я.
— Не смейте трогать дедушку! Вы его убить хотите?! Вы хотите свести меня с ума и убить его! И никакой вы не Петер! Вы — садист и лжец! — закричала я срывающимся голосом, пока дедушка с посиневшими губами неуклюже оседал на стул. — Вызовите врача! Пожалуйста, помогите ему!
— Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо. Пожалуйста, только не волнуйся.
В дверь вбежали несколько человек. Двое из них склонились над дедушкой, а женщина с холодным, будто каменным, лицом оказалась возле меня, и руку вдруг кольнуло.
— Все будет хорошо… хорошо… хорошо… — слышала я удаляющийся голос Ника.
Я проснулась в светлой комнате на кровати с белоснежным бельем, приятно пахнущим лавандовым кондиционером, и не сразу поняла, где именно нахожусь. Однако стоило пошевелиться и сесть, как в дверь постучали, а затем она распахнулась, и вошла женщина лет сорока, в медицинском халате и с волосами, аккуратно убранными под шапочку.
— Здравствуйте, — сказала она, четко выговаривая слова по-русски, как свойственно это иностранцам. На ее лице застыло благодушное выражение. — Я — Линда, я буду курировать вас то время, пока вы находитесь у нас.
Дедушка! Эта мысль обожгла меня первой.
— Что с дедушкой? — Я подскочила на кровати.
— Успокойтесь, пожалуйста, — женщина подошла ко мне и протянула стакан и тарелочку с таблеткой. — Вам нельзя волноваться. Вот, примите.
— Нет! — Я отпрянула. — Немедленно скажите, что с дедушкой!
Линда посмотрела на меня так, что я поняла: она квалифицирует меня как опасную душевнобольную, и сделала над собой усилие, стараясь дышать ровнее. Нельзя поддаваться чувствам. Если уж я оказалась в такой ситуации, нужно запастись терпением и не загонять себя в угол.
— Я должна это выпить? — на всякий случай спросила я и получила неожиданный ответ:
— Ваше право не принимать лекарство, однако для вашего выздоровления оно необходимо. Вам нужно расслабиться. Это просто легкое успокоительное. Потом врачи проведут обследования и назначат то, что вам поможет.
— Хорошо, — я выдохнула. — Поставьте, пожалуйста, я потом выпью.
Женщина кивнула и выполнила просьбу.
— У моего дедушки был сердечный приступ. Я хочу знать о состоянии его здоровья. Это поможет мне больше, чем лекарство, — проговорила я, но тут же пожалела о заключительной части фразы, от которой губы фрау сложились бантиком.
— Я узнаю. Главное — не волнуйтесь. Вам нужно отдыхать и набираться сил, — сказала она и удалилась.
Во-первых, я наконец нормально огляделась и обнаружила, что на мне надета новая аккуратная пижама. Кто-то переодел меня. Но кто? Во-вторых, смогла немного изучить комнату — кровать, тумбочка, плазменная панель на стене, уютные шторы и большое окно, горшки с зелеными растениями. Свой санузел. Все так мило, пасторально, практически по-домашнему.
Я подошла к окну. Этаж оказался невысоким — всего вторым, окно не зарешечено — хороший знак. Однако открыть раму мне не удалось. С минуту я обдумывала, не разбить ли стекло. Нет, бесполезно — услышат и еще посадят в какую-нибудь камеру для особо буйных или опять наркотиками накачают.
Нельзя так рисковать.
«Дыши ровнее», — снова велела я себе и принялась медленно дышать, отсчитывая до десяти.
Что с дедушкой? Где же Ник? Почему все получилось так внезапно и страшно?
Послышался стук, и в палату вернулась моя куратор.
— Не волнуйтесь. Я была у доктора. С вашим дедушкой все хорошо, — заявила она с порога.
— Я хо… я могу его увидеть? — сменила я тон, стараясь подбирать каждое слово.
— Не сейчас. Сейчас его нет в больнице. Возможно, он придет позже.
Линда говорила вежливо, но я не очень-то верила. Где гарантия, что она не врет? Или не врет тот самый круглолицый доктор?
— Я могу увидеть своего мужа? — следующий пробный заход.
— Возможно, мы открыты для посещений, — повторила Линда, глядя на меня с жалостью.
— А когда у вас часы приема?
— Что? — Она не поняла. — Ваши родные могут прийти к вам в любое время. Мы не препятствуем их визитам.
Ну да, дурацкие вопросы задаю, это верно.
— А позвонить? Где мой телефон? — Я оглянулась.
— Пока вам не стоит волноваться. Вам можно будет позвонить немного позже. Как вы себя чувствуете?
— Лучше не бывает, — усмехнулась я.
Но она, кажется, не поняла юмора.
— Позвольте померить температуру и давление? Вам удобно? Может, подушку поправить? Если что-то понадобится, звоните, вот кнопка.
Я позволила. По-моему, я не в том положении, чтобы выбирать.
«Потерпи, — уговаривала я себя, — потерпи. Недолго осталось. Это не может продолжаться долго».
