Мне принесли завтрак. Я съела яйцо, чтобы немного набраться сил, а тост, мюсли и йогурт не тронула — мало ли что туда можно подсыпать. Завтрак, кстати, выглядел прилично. Эдакий континентальный вариант. И не подумаешь, что в психушке. А таблетку я скормила местному фикусу. Надо действовать по классике.
Позже, оставшись одна в ожидании неизвестно чего, я задумалась и попыталась проанализировать ситуацию. Как ни верти, лучшее, что можно сейчас сделать, — это ждать. Я сглупила, когда согласилась пойти в эту клинику. В итоге дедушка, возможно, получил сердечный приступ. Главное — чтобы с ним все было в порядке. Но Ник… У меня складывалось неприятное ощущение, будто Ник меня обманул. Мы шли на консультацию, на обыкновенную консультацию, а я оказалась здесь взаперти. Он сдал меня, поспешив избавиться? Но почему? Какой смысл? В голову лезли слова Кости.
Нет! Я тряхнула головой, чтобы привести мысли в порядок. Не надо пороть горячку и придумывать то, чего нет. Возможно, все получит самое простое объяснение. В конце концов, со мной и вправду что-то не так.
Но не запирать же меня здесь — в этих отвратительно солнечных стенах, с этими до отвращения вежливыми людьми и континентальными завтраками! Я же и вправду сойду с ума!
Я нажала на кнопку.
Заглянула куратор.
— Я должна сидеть здесь в изоляторе? — спросила я.
— Конечно, нет, — Линда покачала головой. — Скоро вам разрешат выходить. У нас есть комната для релаксации, комната творчества, спортивный зал, бассейн и сад. Но дождитесь, пожалуйста, доктора, чтобы он определил, не опасна ли для вас нагрузка.
— Спасибо, вы очень добры. У вас тут просто идеальная забота.
— Мы стараемся.
И она опять не поняла, что я иронизирую.
Через некоторое время ко мне, все так же вежливо постучавшись, вошел высокий светловолосый человек в медицинском халате. Линда представила его как доктора Вейнера. Он не говорил по-русски, поэтому ей приходилось переводить.
Доктор задал мне, наверное, тысячу вопросов медицинского характера — группа крови, резус, аллергии, хронические заболевания и прочее, — но не ответил ни на один из моих.
— Я отвечаю за ваше физическое состояние, — сообщил он, словно укоризненно, затем заставил меня приседать, наклоняться, подпрыгивать, отслеживая при этом пульс, и в конце концов вынес заключение, что не видит пока препятствий для занятий творчеством или тренировок в спортзале, если они входят в мой привычный образ жизни. Если же не входят, их рекомендовалось включить.
Я едва удержалась от стона. Можно подумать, мне сейчас до занятий! Хотя, с другой стороны, это был шанс. Нужно выбраться из этой чертовой комнаты и посмотреть, как здесь все устроено.
— Я могу приступить к тренировке сейчас? — спросила я.
Услышав перевод моего вопроса, доктор Вейнер, кажется, удивился. Наверное, не все новенькие так дружили со спортом. Я бы, может, тоже предпочла сейчас рыдать в подушку… если бы у меня имелся выбор.
— Думаю, вам лучше отдохнуть и приступить к занятиям завтра, — дипломатично предложил он.
— Но если я хочу сегодня? Или это запрещено?
Доктор Вейнер и Линда обменялись короткими репликами. Очевидно, я и впрямь вела себя нехарактерно.
— Не запрещено. Можете тренироваться, — наконец объявила Линда. — Я принесу вам костюм и провожу в зал. Там есть инструктор, он поможет.
Значит, все будет происходить под конвоем. Можно было догадаться, но я разочарованно скрипнула зубами. Разумеется, тихо, чтобы ни Линда, ни доктор не услышали.
— Я могу увидеть главного врача? — сделала я еще одну попытку.
— Нет, сегодня он не принимает, — невозмутимо ответила Линда.
Вскоре мне принесли костюм и оставили одну.
Переодеваясь, я подумала, что все у них неплохо устроено. И требует немалых денег. Это значит, что за меня заплатили. Кто? Немецкое правительство? Я не сильна в международных законах, однако сомнительно, чтобы даже благополучная экономика Германии выдерживала содержание всех русских туристов, не нуждающихся в срочном лечении. Я сама платить, понятно, не собираюсь. Так кто же спонсор происходящего?
Неужели… Но зачем? Зачем он это сделал?
Мы прошли по светлым коридорам. Окна и тут были без решеток. Отлично, у меня есть шанс. Везде были расставлены горшки с растениями, все чистенько и благопристойно.
Я надеялась увидеть других пациентов, но ни в коридоре, ни в спортивном зале никого не обнаружилось. Зал казался совершенно обычным, какие бывают во всех фитнес-центрах, однако какой-то нарочито более домашний, веселенький.
Мне велели занять беговую дорожку и поставили минимальную скорость.
Так даже лучше — можно думать.
Хорошо, выхода не остается, приходится принять главное — Ник меня предал.
От этой мысли становилось больно, словно из меня вытягивали жилы и ломали кости, но я держалась.
Что-то подобное уже приходило мне в голову, ведь верно? Если задуматься, не такая это и неожиданность, просто раньше мне не хотелось этого видеть. Забавно, в жизни вообще мало неожиданностей. Если я над чем-то задумывалась, то обычно понимала, что все можно предсказать, достаточно приложить усилия и просто поверить себе.
Но зачем, зачем Ник это сделал? Была бы я наследницей миллионного состояния — другое дело, но что с меня взять? Квартиру в Москве? Неплохо, но как-то мелко для такого масштаба.
Голова болела — и правильно, думать о том, о чем я думала, мне искренне не хотелось.
Гретхен! Обожгло меня осознанием. Он же настоял, чтобы мы взяли Гретхен в Мюнхен. Он коллекционирует кукол, и ему нужна Гретхен. Вероятно, это очень редкий экземпляр, за такими охотятся.
Хотя стоп… Какой из него коллекционер? Если бы я подумала, то додумалась бы и вчера, что коллекция никогда не находилась у него дома. У него просто не было предусмотрено для нее места! События развивались слишком быстро, но могла же я подумать об этом вчера! Могла, но предпочла не заметить. Дура! Боже мой, какая же дура!
Я застонала от бессилия, и ко мне тут же подскочил тренер, обеспокоенно посмотрел на датчик пульса.
— Все хорошо, — солгала я ему по-немецки.
Все, разумеется, было очень-очень плохо, но следовало пока что удерживать это в себе.
Итак, что мы имеем?
Только то, что я не знаю о Нике почти ничего. Он лгал мне с самого начала. Зачем? Ответ ясен — ему нужно было заинтересовать меня, подцепить на крючок блестящей наживкой, заинтриговать, покорить.
И я радостно на это повелась. Подумать только, я страдала рядом с Павлом, мне недоставало эмоций. И что же? Мое желание выполнено! Вот эмоции — целое море! Я издала нервный смешок, кажется, еще больше убеждая тренера в своем диагнозе, какой бы они тут мне ни поставили.
