Через две минуты в комнату вошел Сантон. Это был человек среднего роста, у него намечалось брюшко, а волосы были подстрижены намного короче, чем требовал устав.
Морандо велел ему сесть и приказал:
– Отвечай на их вопросы.
– С какой стати? Этих двоих я отлично знаю. У них нет полномочий даже для того, чтобы спросить меня, который час.
– Ты продажный предатель. И у нас есть доказательства этого, – спокойно произнес Самбо.
– Подумать только, кто это говорит! И какие же у тебя доказательства? Ты ведь теперь никто, – попытался защититься сержант.
Бывший комиссар повернулся к полковнику и сказал:
– Это он передал информацию об Альбе Джанруссо киллерам, нанятым черногорской мафией. Он должен был сообщать им о передвижениях ее мужа по Венеции. А вчера для этой же преступной группировки контролировал передвижения иностранки, у которой любовная связь с одним из этих убийц.
Морандо вскочил со стула, его лицо побледнело.
– Ты в этом уверен? – спросил он у Пьетро.
– У нас нет ни малейшего сомнения.
– Ты отправишься в тюрьму на всю жизнь! – рявкнул полковник на сержанта.
– Может быть, вы выйдете из нее немного раньше, если согласитесь сотрудничать, – вмешался в разговор Нелло и показал Сантону сделанную утром фотографию женщины, жившей с Туристом.
– Я никогда ее не видел, – покачал головой сержант. А потом поспешно признался: – Я контактировал только с мужчиной, у которого седые волосы и борода. Один раз я встретился с ним, а потом только разговаривал по телефону.
На этот раз ему подал фотографию Пьетро.
– Да, это он. Это синьор Марио.
– Марио, а как его фамилия? – спросил Морандо.
– Это не настоящее его имя, – объяснил бывший комиссар, не желавший называть подлинное имя Андреа Македы. – Но он глава группы, которая хотела уничтожить вашего лейтенанта.
Сантон понял, что для него настало время заговорить. Он отдал сим-карту, по которой связывался со «Свободными профессионалами», и рассказал с мельчайшими подробностями то немногое, что знал.
Полковник налоговой полиции почувствовал отвращение к сержанту и был очень огорчен тем, что именно человек из его ведомства стал причиной смерти жены сослуживца, работавшего под прикрытием. Он вызвал нескольких агентов и велел им отвести Сантона в камеру.
– Теперь я должен позвонить в прокуратуру и подключить к этому делу прокурора.
Пьетро встал, следом за ним поднялся с места Каприольо.
– Мы доверенные лица, которые указали вам верный путь, – сказал бывший комиссар, предлагая полковнику линию поведения. – И вы не можете рассчитывать на фотографию синьора Марио.
Морандо кивнул: он понял, до каких пределов может дойти в разговоре с прокурором.
– Расследование по поводу этого телефонного номера – в нашей компетенции, – ясно высказался он. – Мы знаем, что оно ничего не даст, но нужно что-то показать внешнему миру.
– Остается проблема со средствами массовой информации, – напомнил бывший комиссар. – Мы не можем допустить, чтобы вмешались журналисты.
– Мы тоже, – согласился с ним Морандо. – Мы не можем раскрыть то, что находится за кулисами убийства Альбы Джанруссо. Расследование останется секретным, а Сантона мы отдадим под суд за другие преступления. Ему тоже выгодно молчать. На наше счастье, есть эта албанка, сидящая в тюрьме, и журналисты уверены, что дело закрыто.
Пьетро был в плохом настроении.
– Этот Сантон был пешкой, он ни хрена не знает, – прошипел бывший комиссар, когда он и его друг прокладывали себе путь сквозь толпу богомольцев-поляков, направлявшихся в базилику Святого Марка.
– Все же мы убрали его с пути, – заметил Нелло.
– Будем надеяться, что нам больше повезет с женщиной, которая сбежала от тебя. Мы должны пойти на одну квартиру на Сакка-Физола.
– Кому она принадлежит?
– Нашим. Это полноценная база, – ответил Самбо. – Ею заведовали два симпатичных человека, француз и испанец. Они внезапно исчезли, и от них осталось только два пятна крови в комнате пансиона «Ада».
– Ты хочешь меня напугать? – спросил детектив.
Пьетро пожал плечами и ответил:
– Я только сообщаю тебе факты, которые ты, на мой взгляд, должен узнать.
– Это так. Но сейчас время, когда все добрые христиане садятся за стол обедать, а сегодня за обедом допустимы только две темы для разговоров – женщины и наш баскетбольный клуб «Рейер Венеция».
– Я не интересуюсь баскетболом.
– Тогда будем говорить только о женщинах. Во всяком случае, так стану делать я, ты же по-прежнему наказываешь себя запретом на женскую ласку.
– Не всегда.
– Я полагаю, что этой загадочной фразой ты намекнул на Тициану Базиле. Но по ней за целую милю видно, что она слишком большая святоша для горячего секса.
Пьетро чувствовал себя неловко, и одной из причин неловкости было его согласие с мнением друга.
– Ты ведь не будешь требовать, чтобы я подражал тебе в этом отношении, верно?
– Не буду. Но я видел тебя вечером «У грудастых». Ты сидел, опустив голову, и смотрел себе в тарелку, чтобы у тебя крыша не поехала из-за концентрации шлюшек вокруг нас.
– Зато ты не упустил ни одной подробности.
– Ты прав, ни одной. Под конец я даже телесно соединился (не знаю, понял ли ты смысл моих слов) с первой красавицей этого заведения.
– И кто же она?
– Я не должен бы говорить тебе этого, потому что я человек благородный, но, поскольку мы с тобой вместе рискуем жизнью, могу сообщить, что счастливица – синьорина Бетта.
– Неужели Беттона Грудастая, младшая из двух хозяек?
– Она.
– И давно у тебя с ней?
– К сожалению, недавно. Пришлось терпеливо ждать, пока ее сердце и постель освободятся.
– Если меня не подводит память, жена у тебя ревнивая.
– Она святая женщина, хотя уже много лет регулярно мне изменяет. Но я ее никогда не брошу, несмотря на измены, нам хорошо вместе.
Самбо с болью подумал о своей Изабелле, и у него пропала охота шутить. Нелло понял это и замолчал. Друзья молча дошли до кабачка Кеко. Там они встретили Симоне Феррари, который поглощал порцию тушеного рубца.
– Ты разве не должен защищать Тициану?
– Должен. Мы договорились, что она позвонит мне перед тем, как выйти из управления, – ответил бывший инспектор и предложил им сесть.
– Есть новости о нашем друге? – спросил вместо этого Каприольо, имея в виду Туриста.
– Никаких.
