– Понимаю, – как можно гнуснее постарался улыбнуться я. – И ты все это рассказываешь, потому что информация от покойников никуда не уйдет?
– Именно! И часики тикают, лично ты мне не интересен, более того, за то, что ты меня смог позабавить, предлагаю простой вариант. Отдаешь ключ от банковской ячейки в Монако, убиваю быстро. Ничего не успеешь почувствовать. Нет? Даже мозголом не пожалею. Овощем будешь. При этом, поговаривают, ты вроде все видишь, ощущаешь и даже понимаешь, вот только максимум, что можешь сделать, – пустить струю в штаны или сопли со слюнями.
Вот на это я и рассчитывал. Сейчас молился, что правильно истолковал гримасу кваза, ведь он точно о таком прошлом Гранита не знал. И про покойников не зря ввернул во множественном числе, на что командир не обратил в запале внимания.
– А Гена тебе при таких раскладах на хрен?
– Какой Гена?
– Которого ты с собой притащил. На хрен тебе эта крокодилья образина?
– Так Кварц мне информацию и принес, куда Третьяк намылился, они ведь с ним друзья. Они же с ним были товарищи, отличные товарищи! Наш же кваз интеллигентный человек, за пределами Второй линии ни разу не был, вот ко мне и обратился, – Гранит хохотнул. – А тут жемчужина, белая. Точно белая, потому что уже узнали, что видели в Монако Цемента, видели. Ставка слишком высокая, белый жемчуг – это не просто деньги или какие-то блага… это… это…
– Жизнь! – сказал Кварц и выстрелил из своего чудовищного футуристического вида оружия в оратора.
Гранит что-то почувствовал, начал даже смещаться вправо, пытаясь пригнуться. Но… Дальнейшего я не видел, так как оказался за спиной кваза, который вряд ли являлся реальным бойцом, но ресовская броня и оружие делали из него машину смерти.
Удача любит тех, кто к ней готовится. Так сказал кто-то из великих мыслителей. Данный афоризм в очередной раз доказал свою истинность, потому что я был готов! Специально избавился от лишнего балласта в виде ружья на ремне и пистолета в руке, они могли помешать.
И сейчас рванул из ножен кинжал, прямо снизу начиная длинный рез наискосок от поясницы до плеча. Кварц даже успел повернуть голову, не понимая, что он уже мертв. Ресовский боевой нож не подвел и в этот раз. Там, где слабая пуля из «ПММ» или сильная двенадцатого калибра только насмешили бы рейдера, почти тридцать сантиметров стали с заточкой в одну молекулу, или, может, еще чего, сделали свое дело на пять с плюсом.
Страшное оружие!
Я не прилагал никаких усилий, а прочнейшая броня была вскрыта, как скорлупа, которой не хватало кальция. Прежде чем меня окатило кровью, успел еще несколько раз хаотично провести ножом там, куда смог дотянуться и, главное, по шее, которую со спины прикрывали мощные пластины и шлем.
Стоял звон в ушах, воняло не сгоревшим порохом, а чем-то едким и химическим. А кваз разваливался на глазах на части. Я же, не зная, насколько он может регенерировать, кромсал и кромсал его. Отскочил чуть в сторону, одновременно переводя взгляд на Гранита. Тому контроль не требовался, потому что часть тела, «в просторечии именуемая головой», отсутствовала напрочь. Только из обрубка шеи продолжала толчками выплескиваться кровь. Это сердце, лишившись управляющего органа, все же пыталось выжить, гнало и гнало кровь. Но… Без толку. И это меня устраивало!
Вот здесь и настиг меня откат после нервного напряжения, даже чуть потряхивать начало, а еще я ощутил бессилие. Будто пробежал километров двадцать, выложившись до предела. Ни мыслей, ни чувств, лишь одно безразличие. Но как бороться с этим чувством, я знал: глотков пять живца – мерзкого пойла, нашего народного топлива, без которого иммунные вымрут. И сразу станет лучше.
Взглянул на небо. Вечерело, ветер нес с севера на юг тяжелые темные тучи с клубящимися краями. Там, где-то далеко на востоке шел очищающий дождь, в облаках мелькали извилистые тела желтых и белых молний, слышались отдаленные, похожие на канонаду, раскаты грома, а еще чем-то воняло. Чем-то донельзя знакомым. Чуть щипало язык… Кисляк! Чертов кисляк попер!
Я рванул с места к трупу Гранита. Поскользнувшись на крови, чуть не упал. Черт с ними, со всеми трофеями! Где-то их автомобили поблизости, не пешком же они пришли. Успел только прихватить автомат вместе с «РПС» бывшего командира и, чувствуя, как отведенное мне время почти заканчивается, прыгнул за руль внедорожника.
Рыкнул двигатель, мощный джип легко преодолел бордюр, лениво ускорился, унося меня прочь. Я же давил на газ, зная, что должен, должен успеть. Тут до границы кластера меньше километра. На душе же муторно. Крепло и росло чувство, что все только начинается… Претило от подлости и коварства «верных боевых товарищей», которым я спас жизнь. Мир другой, но движущие силы почти идентичные – девки, дети, деньги.
А Стикс – это теперь мой дом, моя земля, мое все, как тот Пушкин! И другого мира уже не будет, как и другой жизни. И дороги назад тоже нет. А значит, педаль до упора в пол, и вперед, только вперед! И да рассудят нас боги, если таковые здесь есть…
